29.03.2024 




Вы можете не умереть
Михаил Батин, Алексей Турчин
10.12.2013- 15.12.2013

Вы можете не умереть





«Трасса М4. Ростов - Москва» / Современное искусство Ростова-на-Дону





Лес/ Современное искусство Краснодара





Культурный Альянс. Проект Марата Гельмана

Главная | Контакты | Поиск | Дневник М. Гельмана
Русский | Deutsch | English

























Осмоловский VS Институт Лифшица

ДИСКУССИЯ 2


От: Анатолий Осмоловский

Всем привет!

Непреходящая слабость любой демагогии в ее абсолютной устремленности к власти. Демагогия не считается ни с чем - ни с историческими фактами, ни со здравым смыслом, но, самое главное, она не может ни от чего отказаться - все убедительное, исторически проверенное, что хоть как-то может быть использовано в борьбе за власть, должно быть обязательно интегрировано, поглощено, присвоено. Ее безудержный аппетит в конце концов пожирает сам себя: любые исторические факты она освобождает от историчности, а художественные или социальные явления приводимые в качестве положительных примеров от любых проявлений негативности (противоречий) лишая таким образом их четких границ.

Концепция и историография социалистического реализма, разработанная советским искусствоведением - ярчайший пример демагогической манипуляции. Выделяя суть, не вдаваясь в подробности, идея проста: все что в истории искусств является общепризнанными достижениями, утверждается как завоевание реалистической школы. Борис Гройс в одной из своих последних статей высказал острую мысль: представители ортодоксального марксизма подозрительно относились ко всем философским и художественным явлениям, возникшим после марксизма, именно потому, что они возникли после. После марксизма ничего серьезного возникнуть не могло в принципе, по определению. На мой же взгляд подобная подозрительность объясняется проще: ортодоксальный марксизм, марксизм, превратившийся из научного метода в веру, может работать только и исключительно с проверенными, не подлежащими сомнению художественными явлениями. Единственное заявление подобного верующего марксизма - это тотальное утверждение, где нет места эксперименту, дискуссии, ошибке.

Все эти размышления имеют самое непосредственное отношение к аргументам, высказываемым Гутовым. По Гутову, к реалистическому проекту имеет отношение все самое правильное, доброе, умное, истинное, подлинное, познавательное и проч. как в русских народных сказках: положительный герой обладает только положительными качествами, отрицательный - только отрицательными. Так убиваются, как кажется Гутову (и советскому искусствоведению), сразу «два зайца»: аргументы становятся исторически подтвержденными, позиция тверда как сталь, и ни за что не надо нести ответственность, оправдываться.

Однако в этой «стальной» позиции есть существенейший изъян - художественное явление, которое необходимо было защитить, теряет свои очертания, фактически превращаясь в эквивалент божественного промысла. Собственно делается элементарная ошибка, известная еще позитивистам. Одна из позитивистских аксиом (аксиома фальсифицируемости знания) гласит: если явление претендует на статус научного факта, оно может быть оспорено. Все, что не может быть оспорено имеет отношение к вере, а не к науке.

Апеллируя исключительно к позитивным примерам, нынешние защитники реалистического проекта, воспитанные советским искусствоведением, выбрасывают себя из исторического процесса, из научной дискуссии. Вот типичный образец подобного утверждения: «Хочу напомнить несколько сегодня подзабытые идеи передвижников, для которых избыток выразительных средств, «живопись», как раз считались пороком, а ценились идея, смысл, жизнь, типичность, правда, историчность. И вопрос в том есть ли эти качества в картине. Только их наличие делает изображение реалистическим, а уж ни как не формальное сходство с оригиналом. Так что и реализм реализму рознь. Это к вопросу о Шилове...»

Дима! Еще раз хочу напомнить: мы обсуждаем не реализм как один из эквивалентов истины, а реальный художественный стиль со своими позитивными и негативными примерами. Если под реализмом понимать истину в искусстве, то не о чем говорить. А истина становится «истиной» по произволу того, кто первым ее изрекает. И, наоборот, понимание реализма как художественного явления позволит внимательно отнестись к историческим ошибкам, к нынешней его эксплуатации. Не желая замечать негативных сторон в ответе на вопрос об использовании реализма властителями в целях манипуляции сознанием, Гутов пишет: «Какое это имеет значение. Художники, у которых что-то дельное получилось, вдохновлялись явно не этим желанием». Нет, имеет значение. И хотя каждый конкретный художник, «у которого что-то дельное получалось», вне всякого сомнения, оправдывается своим искусством, существуют еще тысячи и тысячи, которые, используя тот же метод, промывают мозги, бросают людей в мясорубку войны, отупляют и интеллектуально угнетают. Именно реалистический метод использовался самыми кровожадными режимами как эффективный инструмент массовой манипуляции людьми. Реалистическому изображению как раз не хватает «фильтра, который бы защищал сознание», ему не хватает относительности. И нет никакой разницы в том, идентифицирует себя зритель с Христом Дионисия или с Христом рядового халтурщика ХХ века, так как необходимо освободить любого зрителя от самой привычки к идентификации, которая позволяет им манипулировать и которая является свидетельством его инфантильности и наивности. Более того, именно освобождение от этой привычки есть действительный шаг в сторону преодоления пассивности масс, к пробуждению у них способностей для защиты собственных прав.

Все это есть именно в Западной Европе (кстати, не в США, где современное искусство чрезвычайно локализовано), там современная культура уже давно стала непосредственным фактом повседневной жизни, из которой рядовой гражданин черпает силу и оправдание для проявления того или иного своего протеста. Он протестует потому, что его относительно сложно закрутить в воронку идентификации. Он знает и защищает свои границы: границы своего тела, своего мышления, своих гражданских прав. И если и вынимать из архива такие понятия как «революционный класс» или «политический авангард», то именно этот, воспитанный современным искусством гражданин, - лучший материал для их живого наполнения. Не хватает одной «малости» - реальных экономических трудностей. Однако уже сейчас видна перспектива: социальные пособия сокращаются, пенсионный возраст увеличивается, процессы в культуре выходят из-под контроля. Западное искусство сейчас левеет с каждым годом. Херст, Мьюик, братья Чапманы - все это вчерашний день. Но самое главное - все больше и больше увеличивается давление третьего мира. И никакое атомное оружие не спасет погибающий элитистский режим западного капитализма.

Но что-то не видно в современной России достижений в области воспитания масс после более чем пятидесятилетнего существования соцреализма. Наоборот, из-под каждого реалистического изображения сейчас уже выглядывают образа. Дима, а ты в ХХС заходил? Там ведь все реализмом расписано. Кстати, не Шилов, вполне профессионально (я, правда, невнимательно смотрел). Точно знаю, есть новые церкви, где работают действительно профессионалы. Возможно, религиозное мракобесие получит себе «высокохудожественную» форму. Это возможно? Вполне. Только вот потребляется все это не художественно, а религиозно.

Вопросы эти исключительно политические, но искусство не может быть вне политики. Его подлинное политическое значение проявляется в отказе от участия в политике, - безразлично, рисуешь ли ты красные знамена или Христа с апостолами. Нет отказа без отторжения, - писал Адорно, именно поэтому ответственный художник сейчас должен отторгать от себя любые попытки навязать искусству какую-либо функцию, даже если эта функция политически прогрессивна. Это отторжение распространяется и на классическое искусство. Авангардист отторгает классику не потому, что она плоха, неистинна или лжива, он отторгает ее в силу имманентной логики работы с материалом. Это путь художника, критик искусства не может позволить себе подобного заблуждения. Именно в этом смысле художник должен быть наивным, его наивность превращается в радикализм, который в свою очередь ведет к реальным художественным достижениям.

Ответить на твой последний вопрос относительно элитарности абстракционизма можно опять же словами Адорно: «искусство оказывает уважение массам, противостоя им и зная, чем они могли бы быть, а не приспосабливаясь к ним в их унизительном, оскорбляющем человеческое достоинство облике», и еще: «тот кто кричит о якобы присущем искусству формализме - о том, что искусство является искусством, - тот выступает адвокатом той негуманности, той самой бесчеловечности, в которой он обвиняет формализм - от имени клик, которые, чтобы крепче держать порабощенных в узде, приказывают искусству приспособится к ним, встать на путь приспособленчества».

И под конец объяснюсь относительно несвободы современного абстрактного изображения. Конечно, здесь я использую понятие свободы в очень узком, инструментальном смысле слова. Несвобода в смысле выживания в искусстве нетерпима, противоречит самому понятию искусства. Когда лично я вижу подобные «произведения», меня почти всегда слегка тошнит (совершено реально). Я же имел ввиду несвободу иного рода. Начну чуть издалека. Когда будучи еще юношей я решил заниматься искусством, мой выбор был обусловлен видимой свободой искусства. Казалось, в искусстве возможно все! И это чувство, наполненное энергией до краев, прямо таки засосало меня в художественное творчество (его не было бы точно, если бы я не знал искусства авангарда). Однако довольно быстро я понял, что у искусства есть своя логика, свое развитие. Я все больше и больше понимал разницу между свободой и произволом. Подлинно свободно то, что находится в жесточайшей логике развития - все остальное произвол. Именно в этом смысле я писал о несвободе абстрактного образа. Искусство должно быть абстрактным, иначе это не искусство. Но, как я уже писал, сейчас уже нет места для настоящей абстракции, субъективный жест вне всяких оправданий уже не возможен. Однако мы можем достигать эффекта абстракции делая неважным в процессе производства миметическую или концептуальную сущность того или иного образа. Недавно в Германии был скандал, связанный с известным художником Левандовским. Этот художник создал гигантскую скульптуру развивающегося красного флага, которая стояла прямо на земле таким образом, что для обычного зрителя выглядела как изогнутая красная стена. Это реалистичный образ, который можно потребить только как абстрактный. Вот самый передовой художественный метод, открывающий перед художниками новые перспективы.

Всем новых перспектив для творчества и развития!

Осмоловский












Главная | Контакты | Поиск | Дневник М. Гельмана



copyright © 1998–2024 guelman.ru
e-mail: gallery@guelman.ru
сопровождение  NOC Service




    Rambler's Top100   Яндекс цитирования