За пятьдесят лет Морис Бежар поставил более ста балетов -- иные мелькнули и исчезли, другие сформировали балетный двадцатый век. В этом двадцатом веке два гения поделили мир: пуританская и рассудочная Америка, толком не знавшая классического танца, стала ленной областью блистательного рационалиста Баланчина; объевшаяся классикой усталая Европа захотела хореографии взрывчатой и вызывающей -- и стала принадлежать чувственнейшему Бежару.
// Далее...