Я усадил имама на стуле, прося его сидеть неподвижно в течение десяти секунд - тогда мгновенной светописи еще не знали - и навел на него камеру с большим объективом, который в своей медной оправе блестел на солнце, как маленькое орудие. К моей немалой досаде, Шамиль сидел неспокойно, тревожно оглядывался по сторонам, и, судорожно ворочаясь на стуле, то и дело брался за рукоятку кинжала.
// Далее...