Постоянный адрес статьи: http://old.guelman.ru/culture/reviews/2002-01-25/Pshenichnii160102/

Псой Короленко: Мне хотелось, чтобы на концерте был драйв, кайф, пафос и катарсис...
2287, 16.01.02 // 1904

И все это было

Неделю назад в крупнейшем московском клубе Б-2 состоялся триумфальный концерт Псоя Галактионовича Короленко - новой большой звезды на российской песенной эстраде. Выступление было приурочено к выпуску фирмой гразмаписи BadTaste диска Fioretti - второго альбома в биографии музыканта. Уникальные, своеобразные песни Псоя были встречены аудиторией с воодушевлением и благодарностью.
Украинские колядки, рэп, клезмер, советская эстрада и русские песни – вот источник пронзительных, очень простых, но в то же время густо начиненных культурными ассоциациями текстов песен Псоя Короленко. Так или иначе - это единственный современный исполнитель, которого можно встретить в таких неожиданных местах, как стена Петропавловской крепости, на фоне которой он поет песни на иврите на музыку Шопена, или гуманитарный корпус МГУ, где они читает лекцию по-английски под аккомпанемент своей "Гармохи" - почти игрушечного синтезатора "Касио", обклеенного покемонами и другими бритниспирсами.

Перед отъездом в Берлин, где Псой Галактионович намерен также прочитать несколько лекций и выступить с концертами, он дал интервью корреспонденту Среды.Ру Олегу Пшеничному.

ОП: Как ты выбирал песни для исполнения? Насколько продуманным был список? Если были импровизации, то какие?

ПК: Список, в том числе порядок песен, был тщательно продуман. Вне списка спел старинную еврейскую песню Zol Shoyn Kimen Di Geule - просто в свое удовольствие. Потом дополнительно спел Боженька-Божок, и ещё песню Mon Mec (рэп-версия Патрисии Каас) и русско-французскую песню про любовь и разлуку, которой хорошо заканчивать концерт, - По улице дождь (Va Mon Ami Va). Выбирал так: примерно половина с диска Fioretti, а другая половина - тоже чтоб была в его стилистике. Две песни со старого диска "Песня про Бога" - Грустная песенка и Боженька-Божок, которые по стилю тоже туда примыкают.

ОП: Чего ты ждал от концерта в Б-2? Что в итоге получил?

ПК: Это был первый концерт в Москве после довольно полуторамесячной поездки в Америку. Мне хотелось, чтобы на концерте был драйв, кайф, пафос и катарсис. Всё это было в достатке. Я покинул Б-2 с чувством полного удовлетворения.

ОП: Как много ты выступал в одной компании с Шульцем (Алексей Шульгин, ансамбль 386DX, выступавший на разогреве и в Питере и в Москве)? Лучше списком. Что ты думаешь о его творчестве? Почему ваши аудитории во многом пересекаются?

ПК: Я выступал с ним в 1998 году в "Синефантоме", в клубе "Край" и в клубе "Золотая лужа", в 1999 году в Центре современного искусства Сороса, в Питере на Пушкинской, 10 и в галерее "Борей". Его творчество мне нравится, особенно поздний период. Похоже, что его цели в чем-то схожи с моими: он концептуально перелопачивает все связанное с жанром песни, и ему, как и мне, дорога в песне какая-то душевность и простота. При этом он в контексте современного искусства. Поэтому наши аудитории пересекаются.

ОП: Какова уже ощущаемая тобой реакция аудитории на второй альбом? Как реагируют "знатоки" твоего творчества и как реагируют "неофиты". Ощущаешь ли ты, что аудитория разнородна, есть ли для тебя какая-то классификация слушателей?

ПК: Похоже, что альбом людям нравится. Говорят, он какой-то более зрелый, хвалят Гармоху. Многие говорят, что он лучше, чем "Песня про Бога", хотя есть и любители первого альбома. Там я играл на белом рояле. "Цветочки" хорошо пошли в Америке в самых разных аудиториях - академическо-университетская среда, арт-богема, люди Рунета, любители "бардовской" песни, евреи, бывшие битники, для которых я как бы дружественный представитель экзотической культуры, старики, женщины, дети. То же самое, собственно говоря, и в России.

ОП: Существует ли для тебя проблема сочетания элитарности и демократизма в творчестве? Ты для этого что-то делаешь умышленно?

ПК: Элитарными я свои песни не считаю. Скорее, они эзотеричны: обращены к вовлеченным, к подключенным. Но принадлежность к элите, например филологическое и т.п. образование, здесь ни при чем. Иногда, чтобы понять какую-то из моих песен, лучше знать, скажем, иностранный язык, а иногда наоборот - лучше не знать. А демократизм мой сродни демократизму Карлсона или Винни-Пуха. С одной стороны, эти персонажи очень экзотические, ни на кого не похожие из ребят. С другой - чем-то они близки народу, их все любят и держат за своих. Так же и я. Я люблю и уважаю своего слушателя. Поэтому всегда учитываю специфику аудитории, подбирая репертуар для концерта. Если в зале сидят люди, большинству которых какие-то элементы моего творчества будут заведомо чужды или оскорбят их вкусы и чувства, то у меня нет ни малейшей цели их эпатировать. Но иногда всё же надо провоцировать, чтобы заставить думать, прорабатывать свои какие-то неизжитые процессы. Ведь мои песни и концерты также очень психотерапевтичны, это ещё одна их сторона.

ОП: Что неожиданного в реакции публики на второй альбом или концерты последнего этапа?

ПК: Всё было предсказуемо: и то, что альбом всем больше нравится, чем предыдущий, и то, что он хорошо покупается на концертах, и то, что на концерты ходит все больше народу, в том числе совершенно новые люди. Я с самого начала был оптимистичен и ожидал этого. А если бы вышло иначе, я был бы очень огорчен и разочарован.

ОП: Несколько слов о концерте в Питере.

ПК: В последнее время я работаю как некий ученый-скоморох, езжу по университетам и читаю лекции по песне и современному искусству, одновременно иллюстрируя все это собственным перформансом. На этот раз я предложил Европейскому Университету в Питере лекцию "Актуальное искусство и "новая песенность", переходящую в концерт. Концерт вполне удался, а с лекцией вышло странно: когда я предложил задавать вопросы, все молчали, и я немного опешил. Получилась двусмысленная минутная пауза, после чего я стал петь. Видимо, люди были настроены все-таки скорее на концерт, чем на лекцию. Потом, впрочем, с теми, кто остался, была небольшая беседа.

ОП: Несколько слов о последней поездке в Америку. Цель, обстоятельства, впечатления, концерты.

ПК: Я делал доклады по современной русской культуре на двух конференциях, в промежутке между ними объездил с десяток городов, выступая в самых различных аудиториях - не только в клубах, но и в книжных издательствах и магазинах, в домах, где традиционно поют барды, в православной церкви, в джуиш комьюнити центрах, даже в доме престарелых. И, конечно, в университетах, что особенно важно. Поездка окончательно укрепила меня в новом статусе странствующего ученого-скомороха. Это уникальная позиция в современной культуре, я сам её изобрёл и в ней работаю.

ОП: Правда ли, что готовится уже третий альбом? Что это будет такое?

ПК: Скорее всего, это будет белый шум. Я его ещё никогда не пробовал. А ведь надо когда-то браться.

ОП: Обдумывал ли ты разницу в аккомпанементах первого и второго альбома? Насколько это неслучайно?

ПК: Я вижу, что Гармоха интереснее, она отвечает моей сегодняшней интонации. Для меня не было сомнений, на чем себе аккомпанировать. Мы с Гармохой - одно.

ОП: Чем in general отличается первый альбом от второго?

ПК: Второй концептуальнее. Я взял всё, что подходит под интересующий меня образ странствующего менестреля, юродивого-скомороха, сочетающего русское, еврейское и европейское начала. Потом я взял песни, в которых сравнительно меньше гротеска и всего того, что может восприниматься как эпатаж, зато больше лиризма и задушевности. Но и этот альбом, так же как первый, можно было бы назвать "Песня про Бога". В нём всё религиозно: и тексты песен, и мелодии на Гармохе, и напоминание о Франциске Ассизском, и слова преподобного старца Силуана: "Держи ум свой во аде и не отчаивайся".

ОП: C чем связано появление на горизонте фирмы Bad Taste? Есть ли альтернативные предложения?

ПК: Bad Taste предложила мне выпустить диск, и я охотно согласился. Сейчас они готовы выпускать ещё один. Давно идет разговор о том, чтобы выпустить архивные записи моих песен и Шиша в моем исполнении на лейбле UR-Realist Records.

ОП: Мешает или помогает расширение аудитории, появление круга постоянных слушателей - в написании песен, в частности, и в самоощущении в целом?

ПК: Круг постоянных слушателей как раз был всегда, а расширение аудитории отчасти его расшатывает. Чем разнообразнее аудитория, тем интереснее, так как это помогает почувствать разные культурные пласты, разные энергии. На сочинение песен это не влияет, но может повлиять. Например, напишу попсу, или оперу, или оперетту. А я же заинтересован в работе со всеми жанрами, стилями.

ОП: Как соотносится проблема зарабатывать и поддерживать семью и штаны вообще с творчеством? Собираешься ли ты на этом сконцентрироваться и как скоро это возможно?

ПК: Ну не знаю. Вот, скажем, эта поездка в Америку с концертами. Она дала мне возможность отдать приличные долги, кое-что оставить на "семью и штаны", да ещё и на халяву съездить в Америку. А вообще, у денег своя метафизика, тут тоже надо верой, а не умом. Если мир в душе - все приложится, и деньги тоже. И это все, конечно, связано с концертированием и написанием песен, а также с научной и преподавательской деятельностью, которая, кстати, неотделима от концертной. Это для меня одна и та же деятельность, только разные аспектах. Поэтому я и называюсь филолог и акын, ученый-скоморох.

ОП: Нет ли намерений записаться с ансамблем? От чего это зависит?

ПК: Да, есть такие планы, зависит от времени и состава. Сейчас пока рано говорить.

ОП: В самое последнее время какие музыкальные стили тебя привлекают?

ПК: Сейчас я много слушаю Klezmer Revival - Фрэнк Лондон, Энтони Коулмен, Майкл Алперт, другие музыканты, активно интегрирующие клезмер в джаз. Кроме этого я слушаю много разной музыки, но клезмер - это вот то, что конкретно повлияло на несколько новых песен.

ОП: Какие стили песен (музыки) тебе совершенно не нравятся, раздражают? Что ты не можешь слышать по радио, например.

ПК: Для меня нет плохих стилей, а плохие, скучные песни есть, есть плохие исполнители. Дома я радио не слушаю, но если я, скажем, еду в такси и у таксиста включено радио, то я и плохие песни могу послушать. Мало ли из какого сора...

ОП: Считаешь ли ты музыку второстепенной в своих песнях, если да или нет, то почему?

ПК: Музыка в моих песнях очень важна. В мелодии и аккомпанементе воспроизводятся определенные музыкальные архетипы, связанные с жанром песни, они узнаваемы, как, например, Вертинский в песенке про "штатец Айова". Потом у меня свой стиль игры на клавишах, это имитация такого тапёрского стиля с помощью нескольких приемов, которые я сам придумал, они совсем несложные, но я никому не скажу. Кто-то может сказать, что это больше имитация фортепьянной игры, чем сама игра. Я и сам так говорю. Но это неважно - как называть. Мой стиль игры безошибочно узнаваем, и больше никто: ни крутые клавишники, ни дилетанты, тапёры, - так не играет, поскольку это мои приёмы.

ОП: Существует ли для тебя проблема популярности? Если popular culture, то насколько ты заинтересован в умножении теле- и радиотрансляций, в увеличении числа покупателей дисков?

ПК: С одной стороны, я заинтересован в маргинальности своего проекта, потому что маргинальность - великая сила. У Бурдье это называется "заинтересованность в незаинтересованности". Но поскольку у меня нет особого риска превратиться в попсу или в сильно коммерческий проект, то я не возражал бы против некоторого расширения аудитории за счет каких-то не затронутых ещё кругов. Вот, например, я уже много ездил по Америке, а в России не был во многих городах. Приятно, что меня знают, например, в Твери и в Саратове. Но есть ещё огромная русская так называемая "провинция", на которую я возлагаю большие надежды. А этому радио и телевидение может способствовать даже скорее, чем интернет.

ОП: Жив ли фольклор в России и что он сейчас собой представляет?

ПК: Если нет фольклора, то по крайней мере есть постфольклор. Я думаю, что мы с тобой как-то продолжим проект "Фольклор-2" и это будет отчасти ответом на вопрос. Ещё о фольклоре надо читать www.ruthenia.ru/folklore, там самые умные окопались, например Катечка.

ОП: А рок-н-ролл?

ПК: Я думаю, он до известной степени жив в лице Егора Летова и какой-то примыкающей к нему более креативной части т.наз. "сибирского панка".

ОП: Как ты осознаешь сочетание национального и космополитического в своем творчестве?

ПК: Если космополитическое - это безнациональное или наднациональное, то мое творчество не космополитическое, потому что оно гипернациональное, но при этом мультинациональное, я работаю с разными архетипами, так или иначе актуальными лично для меня, - русским, еврейским, французским, американским, также в последнее время с немецким. Еще я люблю советский многонациональный дух и Европу - но не как умозрительную Евразию некоторых новых интеллектуалов и не как неолиберальную космополитическую "объединённую Европу", а в каком-то более древнем смысле: раннее Новое время, Возрождение, Средневековье. "Страна Святых Чудес". Europa Rapta. Очень важен античный мир. Была мысль спеть одесские греческие блатные песни по-древнегречески. Надеюсь, когда-нибудь это дело сделать.

ОП: Есть ли такие люди, которым твое творчество не нравится и ты об этом сожалеешь? С примерами - или с именами, или с типом людей.

ПК: Такой человек - Нюся Мильман, профессор русской литературы в University of Indiana, Bloomington. Я полагаю, что именно Нюсе по идее очень близко мое творчество, но по какому-то недоразумению ей с первого раза не понравилось, а уж заставить себя послушать второй раз мало кто горазд. Я и за себя бы в этом смысле не ручался. Нюся для меня обобщенный пример ситуации, когда прямо-таки "своя своих не познаша". Недавно я подарил ей два своих диска: надеюсь, послушает. В принципе я оптимист и верю, что все, к кому я так или иначе обращаюсь, рано или поздно услышат, в том числе, конечно же, и Нюся.

ОП: Какой концерт был самый ужасный и провальный на твоей памяти? Расскажи о нем.

ПК: Конечно, это концерт 23 января 2001 года "Рок-н-ролл мертв, а я ещё нет". Он получился очень грустный и депрессивный, как будто я сам был действительно мёртв. Когда я пел песню Майка Науменко "Гуру из Бобруйска", аккомпанируя себе на Гармохе медленно в стиле регги, пятнадцать минут, на десятой минуте из зала неслось: "Иди на хуй!" А это была только вторая песня в концерте. Песню Умки "Автостопный блюз" вообще не стал петь, только наиграл немножечко, некоторые её узнали и обломались, что не пою. Хорошо спелась только песня из репертуара группы "Трубный зов", про Бога. С тех пор я долго не делал ни римейков, ни концептуальных перформансов, а только пел свои песни. Но я думаю, что когда-нибудь воспроизведу тот концерт.

ОП: Какой концерт ты вспоминаешь как лучший - или просто очень приятный? Расскажи и о нем.

ПК: Таких концертов было очень много. Наверное, один из них - Litanies and Laments of Northern Russian Folks, с которого начался очень важный для меня сезон, осень 1988 года. Это совместная программа с Лизой Лерер, которая никогда потом не повторялась. Тогда я впервые исполнил "Хтонический принцип", и это оказало большое ритуальное воздействие на мою дальнейшую жизнь. Другие запомнившиеся концерты - "Чтобы не вышло как с Галичем", ""Rendez-vous avec la Liberte" (римейк Ива Монтана), концерт памяти Бубы Касторского, на котором я поменял свой имидж, - он описан в недавней статье Каца "Пост-Псой" в РЖ, только я не согласен с его выводами, что это были какие-то похороны себя. Я думаю, слухи о моей "смерти" в этой статье сильно преувеличены.

ОП: Мне показалось, что в последнем концерте было слишком много штампов твоего собственного сценического поведения на сцене, мало импровизации. Так ли это? И почему, если так?

ПК: Да вроде там были какие-то импровизации... Но это неважно. Мне показалось, что именно на том концерте надо было не стремиться к импровизациям, а просто спеть песни, вкладывая в них максимум энергии, и я это смог сделать.

ОП: Как, на твой взгляд, эволюционируют тексты твоих песен? Тематически, стилистически, структурно.

ПК: Во-первых, я все активнее использую макаронизмы и смену языков, во-вторых, в новых песнях значительно меньше гротеска, больше чистой лирики.

ОП: Есть ли песни на первом или втором альбоме, о которых ты жалеешь уже, что включил их туда? Почему?

ПК: Пожалуй, репертуар обоих альбомов подобран грамотно. Жалко, может быть, что на втором нет "Маши", но она будет на третьем, наверное.

ОП: Есть ли какие-то твои "хиты", "public demand" которых уже надоедает? Почему?

ПК: Когда на концертах просят спеть "Чертово колесо", я уже не пою, она для меня отошла куда-то в область ранней юности. И некоторые другие песни есть такого же рода, я теперь практически их не пою.

ОП: Что ты считаешь позитивным в социально-политической жизни нынешней России, а что негативным?

ПК: Россия парадоксальна, умом ее не понять. В ее социально-политической жизни всё амбивалентно. И мне это нравится.

ОП: Какие газеты и журналы ты читаешь регулярно? И почему. Есть ли такие, в какие из принципа не заглядываешь?

ПК: Регулярно ничего не читаю, я для этого слишком "хаотик". Но чаще всего из бумажной прессы заглядываю в "Завтра" - это очень интересный проект Александра Проханова, роман которого недавно был издан в также уважаемом мною издательстве Ad Marginem. Некоторые новости иногда с удивлением узнаю из интернета. И думаю: "Ой, бля-а... Какие ужасные новости!"

ОП: Не кажется ли тебе, что в современной России разрушается семья как ценность и как практика? Да или нет, аргументированно, пожалуйста.

ПК: Думаю, что семья - это такая крепость, каковую не разрушат и врата адовы. Фактически это "малая церковь", как учат Святые Отцы. Тем более в России, где живы традиции Домостроя. А сейчас ещё добавилось влияние Америки, очень пуританской страны, тоже культивирующей семью.

ОП: Считаешь ли ты свое песенное творчество, его масштаб и уровень, сопоставимым с творческом Вертинского, Высоцкого и других больших людей в истории русской песни?

ПК: Очевидно, это так. Хотя, конечно, сегодня я более актуален, чем эти мои предшественники.

ОП: Считаешь ли ты свое искусство серьезным и высоким в традиционном понимании? Каковы твои - как автора песен - взаимоотношения с серьезным искусством, литературой?

ПК: Сейчас такая эпоха, что низкая и высокая культуры очень сильно взаимодействуют. И я как раз один из тех авторов, которые это взаимодействие демонстрируют и сами его создают. Высокая поэзия периодически апеллировала к песне и наоборот. Мои тексты находятся как бы на пересечении высокой поэзии и специфического мира песни, принадлежа обеим этим сферам.

ОП: Можешь ли ты сформулировать сегодняшний свой манифест как автора и исполнителя песен? В 5 строках.

ПК: "Новая песенность" - это работа с национальными архетипами, это актуализация фигуры харизматического автора-исполнителя в контексте современного искусства, перформанса, это выход из постмодернистской "игры в бисер" в сферу новой искренности и душевности, это сочетание интеллектуальной рефлексии и спонтанности, это интеграция в другие жанры, такие как литература, театр, кино, это соединение высокой поэзии с масскультом и фольклором.

ОП: Какие пять пластинок ты взял бы с собой, уезжая на необитаемый остров?

ПК: Мне трудно ответить на этот вопрос, у меня нет четкого такого топ-файва. Если же подходить буквально, психологически, то, наверное, не брал бы вообще никаких.

ОП: Что сейчас находится на твоем письменном столе, подробно, пожалуйста?

ПК: Компьютер, монитор, клавиатура, мышь, Винни-Пух, ослик Иа-Иа, три бумажные ёлочки, три книги В. Мегре ("Звенящие Кедры России", "Пространство Любви", "Анастасия"), четыре кассеты с песнями в исполнении Петра Старчика, второй номер журнала "На Посту", два каталога товаров службы "777", записная книжка, восемь дискет, книга детских стихов Г. Сапгира, учебник английского языка для иностранцев "Начало" (Book 1), сборник английских детских сказок в переводе Маршака "Дом, который построил Джек", деньги в сумме 180 рублей, сборник 'AEQUINOX' памяти Александра Меня, скульптура "Я пицца" из консервной банки, подаренная мне художниками из ЗАиБИ, народная свистелка в виде человечка, детская игрушка "Шахматы Гарри Поттера", книга "Мёд и пчелопродукты". Как многие из этих вещей попали на мой стол, не имею никакого представления. Наверное, я сам их когда-то туда положил. Да, ещё телефон и коврик для мыши.

ОП: В последний год чем ты занимался, кроме сочинения песен?

ПК: За это время я написал несколько рецензий, два некролога, ряд статьей и докладов на темы современной культуры, а также цикл эссе "Песнь Песней", который был некоторое время колонкой Русского Журнала - на том месте, где теперь "Полифония". Кроме того, я постоянно преподавал литературу на подготовительных курсах в МГУ и продолжаю этим заниматься. Ещё я принимаю участие в написании текстов к русской версии "Волшебной Флейты" Моцарта для театра "Новая Опера". Премьера оперы должна состояться этой весной.

ОП: Если бы у твоего потенциального зрителя был выбор, на чей концерт ты бы ему посоветовал сходить, даже той ценой, что он не пойдет из-за этого на твой концерт?

ПК: Во-первых, на любого из тех, кому посвящаются эссе из бывшей колонки РЖ "Песнь Песней". Кроме того, есть и другие: Павел Кашин, иеромонах Роман, Петр Старчик, Дина Верни, уже не существующая группа Army Of Lovers, Юля Беломлинская, Хершл Бернарди, Аарон Лебедефф, Сезария Эвора, Ги Беар, Пол Робсон и много других, про которых тоже ещё хочется написать.

ОП: В последние две недели каких людей, вещей, понятий, впечатлений и эмоций тебе очень не хватает, так что ты об этом сожалеешь?

ПК: В последние две недели меня преследует катастрофическое ощущение полноты и присутствия всего, что мне надо. Мне даже не хватает каких-то переживаний, нехватки чего-либо. У меня давно не было настолько все в порядке, мне даже неловко делается. Может быть, это и есть простое человеческое счастье?

ОП: Какая реакция (конкретные проявления и чьи) на твое творчество в последнее время тебя обидела? Изумила? Подавила? Обрадовала? Воодушевила? Насторожила? Расстроила?

ПК: Мне очень приятно было узнать, что диск "Фиоретти" понравился Александру Городницкому. Мы с ним находимся в столь разных культурных и социальных пространствах, но тем не менее. Всегда особенно радостно, когда тебя узнают и принимают не в качестве "своего", а именно в качестве "другого". Это самое ценное, в этом заключаются, собственно, и дружба, и любовь, и встреча с Богом.

© 1999-2004 guelman.ru
e-mail: gallery@guelman.ru