ВРЕМЯ-MN , 07.09.1999
СДЕЛАЙТЕ НАМ НЕПОНЯТНО
ЕЛЕНА ГУБАЙДУЛИНА


В рамках "Неофициальной Москвы" прошел смотр театрального андеграунда
В театральной программе "Неофициальной Москвы" значились и вполне официальный Российский Академический Молодежный театр ("Шаман и Снегурочка" Александра Пономарева), и довольно известный театр "Около дома Станиславского" Юрия Погребничко, и популярный "Класс экспрессивной пластики" Геннадия Абрамова. Преобладали, однако, названия малоизвестных бездомных трупп. Казалось, что фестиваль для того и нужен, чтобы понять, каковы дела в театральном андеграунде.
Каждый неофициальный театр гордится своей эстетической независимостью. Каждый существует по придуманным для себя законам. При этом у "как бы разных" театров очень много общего. Наиболее последовательные преуспевают в увиливании от прямых смыслов и непомерном усложнении простых понятий. Спектакли изощренно искажают действительность и ловко путают сущностное с мнимым. Многие маргиналы работают исключительно для себя, реакция публики им безразлична. Зато публике они не безразличны. Все непонятное и непризнанное вызывает любопытство - пусть у узкого круга любителей зауми. Зрительская аудитория театральной "Неофициальной Москвы" была чуть пошире. Большинство спектаклей игралось в малых залах, но они оказывались переполненными. Публика смиренно вглядывалась в таинственные зрелища, пытаясь разгадать туманные метафоры и уловить хоть толику смысла в режиссерских абракадабрах. Безуспешно. "Крутые" альтернативные спектакли задуманы так, чтобы их невозможно было объяснить. Визуальные образы ценятся дороже литературных. П отому и с первоисточниками нередко обходятся безжалостно.
Бывает, что от пьесы остаются только название и несколько фраз из монолога главного героя. "Ромео и Джульетта" Владимира Епифанцева ("Прок-театр") - именно такой случай. Череда сценок - несколько вариаций на вечную тему. По Епифанцеву, любовь - явление отвратительное. Ромео предстает перед возлюбленной то каннибалом, поедающим ее тело, то чудовищем с бараньим черепом. Джульетта пассивно принимает монструозные "ухаживания". Все происходит как в кошмарном сне.
В спектакле "Модельтеатра" "Генрих IV" текста Пиранделло сохранилось довольно много. Однако сокращения так сломали сюжетные линии пьесы, что уследить за происходящим на сцене было непросто. Режиссера Анатолия Ледуховского оправдывает подзаголовок постановки - пластическая импровизация. Изысканные мизансцены, острая пластика танцев, скольжение лучей света по черному пространству - самое интересное в спектакле. Но представление "Модельтеатра" - не абстрактный балет, и актерам все же приходится произносить слова. Голоса звучат натужно. Набеленные лица искажаются гримасами. (К чему бы это в философской трагедии?) Клоуны прикидываются химерами. Безумный Генрих тоже видится одним из приведений. Но напугать кого-то или испугаться самому в такой ситуации невозможно. Однородное пространство не допускает никаких проявлений жизни.
Моноспектакль калининградского актера Евгения Гришковца "Как я съел собаку" - самое неавангардное представление фестиваля. И вместе с тем самое неофициальное, живое и привлекательное. Актер болтает с публикой, словно с попутчиками в поезде дальнего следования, вспоминая то школу, то армию. Герой, всю жизнь боровшийся с официозом, добродушно иронизирует над повседневными передрягами. Его исповедь близка каждому - бессмысленность будней знакома всем.
В театральной программе "Неофициальной Москвы" значились и вполне официальный Российский Академический Молодежный театр ("Шаман и Снегурочка" Александра Пономарева), и довольно известный театр "Около дома Станиславского" Юрия Погребничко, и популярный "Класс экспрессивной пластики" Геннадия Абрамова. Преобладали, однако, названия малоизвестных бездомных трупп. Казалось, что фестиваль для того и нужен, чтобы понять, каковы дела в театральном андеграунде.
Каждый неофициальный театр гордится своей эстетической независимостью. Каждый существует по придуманным для себя законам. При этом у "как бы разных" театров очень много общего. Наиболее последовательные преуспевают в увиливании от прямых смыслов и непомерном усложнении простых понятий. Спектакли изощренно искажают действительность и ловко путают сущностное с мнимым. Многие маргиналы работают исключительно для себя, реакция публики им безразлична. Зато публике они не безразличны. Все непонятное и непризнанное вызывает любопытство - пусть у узкого круга любителей зауми. Зрительская аудитория театральной "Неофициальной Москвы" была чуть пошире. Большинство спектаклей игралось в малых залах, но они оказывались переполненными. Публика смиренно вглядывалась в таинственные зрелища, пытаясь разгадать туманные метафоры и уловить хоть толику смысла в режиссерских абракадабрах. Безуспешно. "Крутые" альтернативные спектакли задуманы так, чтобы их невозможно было объяснить. Визуальные образы ценятся дороже литературных. П отому и с первоисточниками нередко обходятся безжалостно.
Бывает, что от пьесы остаются только название и несколько фраз из монолога главного героя. "Ромео и Джульетта" Владимира Епифанцева ("Прок-театр") - именно такой случай. Череда сценок - несколько вариаций на вечную тему. По Епифанцеву, любовь - явление отвратительное. Ромео предстает перед возлюбленной то каннибалом, поедающим ее тело, то чудовищем с бараньим черепом. Джульетта пассивно принимает монструозные "ухаживания". Все происходит как в кошмарном сне.
В спектакле "Модельтеатра" "Генрих IV" текста Пиранделло сохранилось довольно много. Однако сокращения так сломали сюжетные линии пьесы, что уследить за происходящим на сцене было непросто. Режиссера Анатолия Ледуховского оправдывает подзаголовок постановки - пластическая импровизация. Изысканные мизансцены, острая пластика танцев, скольжение лучей света по черному пространству - самое интересное в спектакле. Но представление "Модельтеатра" - не абстрактный балет, и актерам все же приходится произносить слова. Голоса звучат натужно. Набеленные лица искажаются гримасами. (К чему бы это в философской трагедии?) Клоуны прикидываются химерами. Безумный Генрих тоже видится одним из приведений. Но напугать кого-то или испугаться самому в такой ситуации невозможно. Однородное пространство не допускает никаких проявлений жизни.
Моноспектакль калининградского актера Евгения Гришковца "Как я съел собаку" - самое неавангардное представление фестиваля. И вместе с тем самое неофициальное, живое и привлекательное. Актер болтает с публикой, словно с попутчиками в поезде дальнего следования, вспоминая то школу, то армию. Герой, всю жизнь боровшийся с официозом, добродушно иронизирует над повседневными передрягами. Его исповедь близка каждому - бессмысленность будней знакома всем.




© 1998,1999 Guelman.RU. © 1999 Московская Альтернатива. | Создание и поддержка - GIF пишите нам
www.reklama.ru. The Banner Network.