- Я знаю и люблю работы каждого из вас в отдельности. Но мне было бы трудно не задумываясь назвать несколько ваших совместных произведений... Ольга:
- У нас вообще не так много совместных произведений. Антон:
- Скорей это всегда было общим курированием совместных проектов. Ольга:
- Например, была большая совместная выставка в Музее кино в 1993 году. Там были работы, принадлежавшие только Антону, были мои работы и работы из проекта, который делался вместе, но тоже распадался на несколько частей. То есть вряд ли можно назвать единый монолитный проект, который сейчас мы могли бы пометить надписью "совместная работа". Работы, которые мы делаем теперь, вообще принадлежат двум разным художникам. Мои любимые работы Антона, например, сделаны без меня. Антон:
- Да, и мне самостоятельные, отдельные Олины работы тоже нравятся больше, чем работы, называемые "совместными". По-моему, работа группой является более проблематичной, чем в одиночку, хотя в каких-то случаях и более интересной. Чтобы что-либо делать, у группы должна существовать общая система ценностей, из которой может возникнуть микро- или субкультура. Группа формирует свое отраслевое искусство, свою особую практику. Что касается индивидуального творчества, то в нем многие вещи не проговариваются, они существуют где-то внутри самого художника. В коллективном творчестве как раз разговоры на этапе подготовки проекта требуют гораздо больше сил, времени и энергии. Наличие даже двух разных точек зрения предполагает существование какой-то связи, каких-то проводов. У них может быть разная степень проводимости, и любое трение ведет к изменению во всех связанных точках. Если же говорить о нашей с Олей работе, то это были прежде всего разговоры, на основе которых выявлялась вкусовая направленность, приоритетный выбор предметов или направлений. И если эти разговоры велись достаточно стабильно, то приводили к определенным результатам. Все это продолжалось какое-то время, а потом было сознательно нами разрушено. Возник другой этап, этап отдельности, он требовал другого подхода и другой практики. Однако через какое-то время все может измениться. Ольга:
- Иногда хочется неопределенности, иногда определенности. Если бы появилась жесткая форма, ее сразу же захотелось разрушить. В этом сложность и красота. Вся жизнь состоит из каких-то сложностей и излишков. Жизнь, она полна лишнего.
- Но если все так сложно, то наверняка и ваша совместная практика была весьма неоднородной? Антон:
- Да, в ней было несколько градаций совместности: были совместные работы, работы при участии, дружеские советы, подарки. Всех градаций я сейчас даже уже и не помню. Ольга:
- Совместные работы - это понятно, работы, сделанные при участии - это когда ты понимаешь, что без участия другого работа бы не родилась или была бы явно хуже. Советы - то, что можно отвергнуть, а подарки - что никак не презентирует дарящего, а просто является знаком со стороны, тем, что автор бы и сам увидел, только, может, чуть позже. Антон:
- Подарки или советы - это, когда все еще такое зыбкое, хрупкое, и нужно чье-то мнение, взгляд со стороны. Такое ковыряние - проверить, просохло полотно или нет. Отпечаток пальца первого зрителя... В творческом процессе производство произведений является вынужденным - не лишним, а именно вынужденным действием. Без него творчество проецируется напрямую на жизнь. Конечно, можно жить на уровне бессознательного, а можно попытаться... Грубо говоря, искусство является усилием сознания относительно культуры как бессознательного. Ольга:
- Для меня этап нашего совместного творчества был очень полезным. Мы почти сразу стали работать вместе. Я только начала заниматься искусством после института, и это было связано с большим обменом с тем, что меня окружало. Происходило такое расшатывание основ мира, и Антон принимал в этом большое участие. Он начал работать раньше, и я думаю, есть момент обогащения моего опыта за счет его, момент его влияния, за что я ему сейчас очень благодарна. Тогда же это вызывало у меня огромное сопротивление, и если было обучением, то, наверное, бессознательным. Сейчас все то, что требовало равновесия или, наоборот, размагничивании, видимо, ушло. Работать вместе хорошо, когда создается поле игры. Тогда можно что-то придумывать, создавать из ничего. Но в какой-то момент мне стало неинтересно заниматься таким созидательством, захотелось лишь наблюдать, следить за тем, что уже существует. А такой процесс требует одиночества. У меня нет четко выработанной темы или методологии, а есть лишь невольное ответствование на сигналы жизни, такая женская пассивность. Из-за этого наша "совместность" носит хаотичный характер. Все слишком кухонно, по-бытовому: кто-то обмолвился, кто-то еще что-то. Зато есть какое-то явное взаимопроникновение взглядов и сходство считывания информации. Антон:
- Случалось, что вне зависимости друг от друга приходили близкие по духу идеи... Ольга:
- Да, бывали такие забавные ситуации, когда один из нас говорил другому: "Слушай, я хочу сделать работу, которая будет выглядеть так-то и так-то". А другой отвечал: "Так я же ее уже придумал, просто не успел тебе рассказать". И тому есть документальные доказательства: старая запись в блокноте, что-нибудь еще... Вот это считалось явным признаком совместности работы, хотя и случалось, что у одного из нас желание участвовать в такого рода проекте уже могло отпасть.
- А можете ли вы описать идеальную модель совместного творчества? Ольга:
- Мне кажется, в совместном творчестве есть элемент изначальной несвободы. Это связано не с внутренним договором людей, которые что-то делают вместе, а с существованием художественного рынка, где художник неотделим от создаваемого продукта. Симптоматичный знак - потеря имени. При том, что Фишли и Вайс - замечательные художники, никто не помнит, как каждого из них зовут. Это один художник Фишли-и-Вайс: две фамилии почему-то убивают два имени. Когда совместное творчество становится стратегической необходимостью, и пара не имеет права распасться, потому что ее оставляющие при этом погибнут - это меня настораживает. И одновременно (по крайней мере я так себе воображаю) то, как работают Фишли и Вайс - в состоянии полного удовольствия и расслабленности - кажется мне идеальной моделью творчества. Что же касается модели нашего с Антоном совместного творчества, то лучше я расскажу недавний случай, в результате которого появилась совместная серия фотографий. Процесс их создания представляет из себя полнейший конфуз. Антон имеет привычку снимать часть пленки, а затем прятать ее в коробочку в надежде доснять хвостик. Я же, найдя пленку, расцениваю ее как чистую - и начинаю снимать заново. Недавно в Амстердаме я стала снимать заезжую монгольскую труппу, исполнявшую совершенно космическую музыку, которая в этом городе казалось неуместной. Впоследствии выяснилось, что Антон до этого использовал ту же самую пленку для съемки Нью-Йорка - и когда она была проявлена, то монгольские артисты "попали" в место, где их, с их пением, как раз и хотелось бы видеть. Этот случай я считаю лучшим моментом нашего совместного творчества, просто просветлением. Антон:
- Я сначала очень расстроился, когда узнал, что пленка снята еще раз. Но потом, увидев фотографии, понял, что они могут быть таким специальным совместным произведением. Понравился как раз момент случайности. Случайность я расцениваю как наиболее энергетически экономную форму реализации. Возможно, есть люди, которые приходят куда-либо, и ситуация там оказывается подготовленной к их приходу. Они обладают способностью формировать то, что их ожидает. Это объясняет, в частности, возможность некоторых художников успешно работать с большим количеством ассистентов. Делают возможным такое искусство как кино. Это как некая периферия тела искусства до его появления, детское место искусства. Когда человек обладает искусством общения со случайностью, причинно следственные ряды начинают складываться относительно его истинных намерений. И тогда возникает легкость, художественная гармония.
Тандем Ольга Чернышева-Антон Ольшванг вряд ли имеет шанс превратиться в "настоящую" художественную группу: решение о соединении творческих усилий, как правило, выглядит вычурным, если люди живут вместе. Последнее обстоятельство составляет более широкую и гораздо более подвижную основу совместности. Такая совместность предрасположена к самым неожиданным изменениям интенсивности, и требует от своих участников постоянного контроля за пропорцией их авторского вклада. Индивидуальное здесь важнее коллективного; а личная перспектива никогда не приводит к образованию стабильных групповых ценностей. Есть только точки схождений и траектории расхождения. Совместность в данном случае не структура, а вероятностное поле. И, соответственно, ее пик совпадает скорее с "газообразной" стадией творческой подготовки, нежели с художественной реализацией. Всё это больше похоже на джэм-сессию, чем на постоянную общую работу. Даже если джэм приобрел хронический характер.
