"Пара" - один человек, два художника: Андрей Великанов - Намнияз Ашуратова

Андрей:
- Итак, нам все-таки придется выяснять отношения. Я, как мог, откладывал этот момент, но больше, по-видимому, нельзя. Как ты смотришь на то, что я открою страшную тайну, кто такая Намнияз Ашуратова?
Намнияз:
- Прежде чем разговаривать, я предлагаю определить языковые коды, многое зависит от того, какие паразитные слова мы будем употреблять. Например, "типа" или "как бы"... Ты какие предпочитаешь?
Андрей:
- Ну, я вообще-то обычно говорю "как бы"...
Намнияз:
- Отлично, мне больше нравится "типа".
Андрей:
- Все художники объединились в пары для проведения акции "динамические двойники". Нас с тобой тоже пригласили.
Намнияз:
- Я думала, что выставка называется "демонические дневники"... Но это неважно. Выяснять отношения - занятие неблагодарное. К тому же, я примерно представляю, что ты скажешь. Ты объявишь, что меня вообще нет, что я - персонаж виртуальный, тобой выдуманный и, соответственно, свободной волей не обладающий...
Андрей:
- Ну-ну, Намнияз, я и не думал каким-то образом ущемлять твои права... Да, я тебя придумал и даже могу объяснить некоторые подробности этого акта. Теперь ты живешь совершенно самостоятельной творческой жизнью, такой насыщенной, что совершенно не стыдно упомянуть некоторые аспекты твоего рождения. Во-первых, существует примитивная бытовая причина, - так удобно иметь артистический псевдоним для того, чтобы участвовать в каких-то фестивалях и конкурсах под другим именем. Я на тебе немного подзаработал. Спасибо! Тела у тебя нет и кормить тебя в физическом смысле не нужно...
Hамнияз:
- Свинья!
Андрей:
- С другой стороны, я бесконечно завидую этой твоей особенности, - бестелесности. Есть и другие аспекты твоего рождения, я имею в виду, почему ты женщина и почему такое странное имя... Дело в том, что меня угнетает не только наличие у меня физического тела, но и конкретная половая и национальная принадлежность. Быть всю жизнь русским мужчиной, боже, как это скучно! Поэтому ты женщина, поэтому Намнияз...
Намнияз:
- Так может быть, надо было как-нибудь типа Моника Левински называть? А то ты сделал из меня лицо кавказской национальности. Кто я, татарка, башкирка?
Андрей:
- Имя родилось в чудовищной спешке заполнения бланков очередного фестиваля, но потом, к своему удивлению, в справочнике по именам тюркских народностей я обнаружил, что Намнияз Ашуратова означает "благодарное солнце". Сделать из тебя американку или европейку я бы физически не смог, несмотря на пренебрежение к своей национальной принадлежности, единственный язык, который я могу использовать творчески, это русский. Поэтому ты родилась в Оренбурге и по образованию филолог. Но главная особенность, конечно же, бестелесность. Представляешь, какую великолепную я тебе дал возможность, - заниматься творчеством буквально "без пизды"!..
Намнияз:
- Да, интересно узнать подробности своего рождения. Вообще, что-то в твоем повествовании есть от рассказа родителя ребенку на тему "откуда берутся дети". Я себе все по-другому представляла. Я думала, что у тебя какие-нибудь психоаналитические трудности и сексуальные перверсии, например, ты хочешь быть женщиной, или вообще трансвестит, типа в женском белье принимаешь участие в разнузданных сексуальных оргиях.
Андрей:
- Не пробовал, но мысль интересная... Рекомендую тебе также навесить на меня всех других психологических и психиатрических собак. Например, амбивалентность личности, однозначно трактуемую как шизофрения (довольно лестное, по современным понятиям, определение, прямо комплимент), а также нарциссизм, тяжелые последствия неправильно вытесненного эдипова комплекса и проч., и проч. Ну да ладно, скажи, пожалуйста, когда же ты почувствовала себя самостоятельной творческой единицей?
Намнияз:
- Моя самостоятельная жизнь началась в тот момент, когда как автор проекта "Система обработки врага" я получила письмо от странного господина Гольдберга, который посчитал, что враг, обозначаемый словом "еврей" особо ненавидим мною, и что я все сделала для того, чтобы он одержал победу. Я ему отвечала, что ко всем абсолютно людям отношусь с одинаково ровным чувством брезгливого отвращения, переходящим в область мизантропии в менструальные периоды...
Андрей:
- Да, я читал эту переписку и хочу сказать, что ты со всеми своими корреспондентами обращалась довольно жестоко. Давай все-таки выясним, что мы с тобой представляем в рамках проекта ДД? На самом деле, говорить про корпоративный труд художников не очень интересно. Получается что-то такое, - Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись... Есть такие пары, один не умеет работать с компьютером, другой фотографировать, объединившись, они представляют собой как бы вполне полноценную творческую единицу. Есть также группы, считающие, что сложив свои творческие потенции, они в сумме получат больше креатива, чем было раньше, у них как-то это происходит, возбуждают они друг друга, что ли; есть группы, объединившиеся по принципу пристрастия к определенным наркотическим ингредиентам и так далее. Считается, что присутствие творческого единомышленника должно тебя инициировать и ты начинаешь работать гораздо эффективнее. Ведь никуда не денешься от диалектического единства противоположностей, где Жилин, там и Костылин, где Спартак, там и ЦСКА, где картошка, там и селедка... Короче, все объединяются в стаи с большим или меньшим успехом, а у нас другая ситуация, один человек - два художника, и надо как-то это объяснять.
Намнияз:
- Ну что ж, давай попробуем... Предлагаю рассмотреть два предельных варианта. Представим себе, что все, вообще все, художники объединились в большой коллектив и стали производить совокупный артистический продукт. Противоположная ситуация, - где-то в тиши своей мастерской работает один, и только один художник, который под разными именами производит все многообразие того же совокупного продукта. В принципе, эти ситуации в своих крайних проявлениях сливаются в одну точку. Какая, в конце концов, разница, кто этот продукт производит?
Андрей:
- Я посмотрел бы на эту проблему немного под другим углом зрения. Во-первых, если ты намекаешь, что меня можно отнести ко второму случаю, то есть, что, создавая виртуального персонажа, я тайно мечтаю быть всеми художниками, то это не так. Эта модернистская позиция, когда один гений оплодотворяет своей потенцией всю окружающую действительность, совершенно противоречит современной ситуации. Первый же случай подразумевает ключевое слово "интерактивность", и это как раз адекватно сегодняшним представлениям. Здесь следовало бы привести некоторые цитаты из учебника по постструктурализму за третий класс начальной школы, но мы их опустим. В твоих рассуждениях наиболее интересный момент - это появление пресловутого совокупного продукта. На мой взгляд, именно он и является единственным художником, способным к независимому творчеству. Наиболее интересные произведения искусства лежат в информационной области, и упомянутый совокупный продукт есть некое информационное поле, по которому прокатываются волны каких-то сообщений, сплетен, слухов и вранья. На мой взгляд, только такие явления можно потреблять эстетически. Причем, у них нет автора, и это даже не в бартовском смысле. Авторы существуют, но по отношению к великому Творцу они занимают вторичную позицию. Они только послушно раскрывают рот и оттуда льются слова великого изначального Текста. Чем не религиозное чувство?
Намнияз:
- Существует легенда о том, что художник обладает сакральной особенностью обнаруживать какие-то болевые социальные точки, создавать некое произведение, в результате чего у всех откроются глаза и все станут другими. Это я иллюстрирую твое положение о религиозном чувстве. Так называемое актуальное искусство кичится своей элитарностью по отношению к попсе, однако, если оно чем и выделяется, так это своей вопиющей банальностью. Актуальные художники с предельно серьезным видом создают что-то такое, что является тысячным повтором образа информационного идола, и выдают это за оригинальное произведение. Вообще, актуальное искусство очень походит на народные промыслы, что-то типа жостовских подносов или палехской росписи. В московской области есть пара деревень; в одной, скажем, руководит Монастырский, в другой Осмоловский, или в одной Мизиано, в другой Бакштейн, и производят они приблизительно одинаковую дрянь. Что-то может быть потреблено на внутреннем рынке, что-то вывозится за границу для продажи в лавке славистских редкостей (привет профессору Георгу Витте!), но это потребление лежит в рамках того же религиозного чувства причастности к великому информационному креатору.
Андрей:
- Я бы даже добавил, что история с поруганием икон есть прямое свидетельство духовной близости актуального искусства к примитивной религиозности, которой отличается поруганная православная церковь. Но вот что интересно. В информационной области также существуют динамические двойники, которые пишут демонические дневники. Я бы в первую очередь назвал пару Лужков-Церетели. Причем если уж кого и называть художником, так это Лужкова, а никак не Церетели. Он как-то пытается раскручивать свой информационный проект. Но, строго говоря, он тоже никакой не художник. Вот, например, откуда взялись лужковские залупы? Не он же сам их придумал! Придумал их великий Творец. Он их бережно сохранил с доисторических времен, до предела банализировал, профанизировал, создал единый установленный образ и бережно положил в голову московского мэра для дальнейшей репродукции в рамках очередного народного промысла. Вот другая замечательная пара, - Березовский-Доренко. Точно также здесь нет автора, но создается некий Gesamtkunstwerk, отвратительный и дурно пахнущий, но интересный по своему устройству. Современное искусство требует больших инвестиций, так что можно посоветовать Осмоловскому поучиться у них "давить на социум". Или вот история с Бабицким, превратившаяся в информационный шторм. Настолько замечательная, что я даже предложил бы объединить его с его антиподом Доренко в динамическую единицу и именовать Бабенко. Великий Творец производит виртуальных художников одного за другим, так что моя скромная попытка создать Намнияз - всего лишь игра в бисер.
Намнияз:
- Да, хорошо, что мы затеяли этот разговор. Теперь мне понятна суть твоей работы "Виртуальное тело Бога". Во-первых, имеется в виду именно этот великий информационный Творец. Во-вторых, эта работа помогла мне понять, что современное искусство вступает в новую фазу, нетождественную предыдущим. Эти фазы такие: сначала долгий период отражения окружающего мира, подражания ему, как созданному высшим существом; потом модернистский период, - бунт личности, художник считает себя способным самостоятельно создавать ценности; постмодернизм, который можно рассматривать как период обмена и торговли накопленными товарами; и вот, наступает новый период, который можно обозначить как стадию нового "религиозного" сознания. Художник опять теряет право на личную интенцию. Тот художник, который этого не понимает, например, почти все представители "московского актуального", как раз не актуален, его деятельность архаична, его действия сродни фотореалистическим пейзажам какого-нибудь Левитана. Несмотря на то, что современной эпохе присущи ключевые слова "информационность" и "интерактивность", обмениваться какой-либо информацией на самом деле нельзя, можно только декларировать свою причастность к великому информационному Творцу. В постструктурализме аналог этого понятия - язык, однако я не сводила бы его только к языку, оно гораздо шире. Частный и далеко не единственный пример нового Бога - реклама, именно поэтому она использована в "Виртуальном теле". Мы потеряли право на индивидуальность, наши различия наблюдаются на уровне примитивных особенностей в основном внешнего порядка. Новый Бог пропитал наши мозги однородными информационными фекалиями.
Андрей:
- Ну раз ты так лестно отозвалась о моей работе, мне ничего другого не остается, как принять игру под названием "кукушка хвалит петуха...". На мой взгляд, ты почти единственный художник новой эпохи. В твоих трех работах, в названии каждой из которых встречается слово "система", ты смогла продемонстрировать единственно возможную современную позицию, - бессилие индивидуальности и всесилие информационного идола. Я бы так не смог. Я по-прежнему остаюсь художником предыдущего мировоззрения, хотя и могу осознать уникальность твоей позиции.
Намнияз:
- Спасибо, хотя "единственный художник новой эпохи" - это буквальное преувеличение. Ты забыл, что я просто не существую...

Избранные ссылки:
velikanov.artinfo.ru/
art.by.arena.ne.jp/mcmogatk/1998/ruz3nglsoru/vbog.htm
namniyas.blade.ru/enemy.asp