Я давно хотел написать о Хуане Рамоне Хименесе, и всякий раз останавливался в самом начале, бросал работу, потому что понимал: сказать мне, по большому счету, нечего. Никогда еще я не чувствовал себя столь беспомощным. Все, что имеет значение, остается за пределами слов, когда начинаешь говорить о Хименесе, который даже о своих собственных стихах как-то обмолвился: "...Сколько слов туманных, произнесенных всуе!.." И все же...
"Стихотворения в прозе" Хуана Рамона Хименеса - своего рода дневник, странным образом сочетающий лаконичность и восторженность, повествующий о прогулках по весеннему Нью-Йорку. Одно из них - о поисках дома Эдгара Алана По.
"- Дом По! Дом По! Дом По!..
- Простите, вы о чем?..
Молодежь пожимает плечами. Любезная старушка шепчет мне:
- Точно, маленький белый домик, да, да, я слышала о нем, - и она порывается объяснить мне, где он находится, но ее износившаяся память тут же сбивается с верного пути. Никто не знает, где этот дом. И мы отправляемся туда, куда нас ведут полудогадки, и каждый раз его не находим. Может быть, это - бабочка?"
Хуан Рамон Хименес "Дом Эдгара По"
"Шелковистый и не резкий, шорох алой занавески
Мучил, полнил темным страхом, что не знал я до него.
Чтоб смирить в себе биенья сердца, долго в утешенье
Я твердил: "То - посещенье просто друга одного".
Повторял: "То - посещенье просто друга одного,
Друга, - больше ничего!"
Эдгар По "Ворон" (перевод В. Брюсова)
Хуан Рамон Хименес (единственный поэт, в связи с которым у меня на языке назойливо крутится пошлый эпитет "божественный") бродит по Нью-Йорку в поисках дома По, "похожий на беглое воспоминание о звезде или жасмине, о которых мы говорим, что видели их на кусте жасмина или на дожизненном небе - в детстве, в обмороке, во сне или в пору выздоровления"; за много лет до этого, глубокой ночью Эдгару По мерещится шорох занавески, и он, испуганный возможностью визита призрака, второпях придумывает объяснение: ничего страшного, просто друг зашел. К слову сказать, я не раз замечал, что самые дурацкие, за уши притянутые объяснения, придуманные впопыхах, нередко оказываются единственно верными...
Эти два стихотворения попались мне на глаза одновременно, открылись одно за другим - не моя фантазия, а железная логика случайности сложила эти осколки событий воедино. По и Хименес не могли встретиться: между шорохом занавески в комнате одного и настойчивыми поисками другого лежит самая надежная из преград: время. И все же (сам Хименес настойчивым рефреном повторяет эти слова, а я вторю ему слабым эхом), и все же...
"И все же я встретился с ним, видел его на одной из улиц: залитый лунным светом фасадик из белых досок с белоснежным вьюнком на закрытой калитке, а за ней - мертвенные, покрытые нетронутым снегом три
ступеньки, похожие на три белоснежные подушки, которые некогда вели в этот дом..."
В то самое мгновение, когда Хименес увидел фасад дома, залитый лунным светом, Эдгар По услышал шорох занавесок и вздрогнул - в течение какой-то доли секунды (или целой вечности?) они были совсем рядом, принадлежали одному времени. Достаточно было сделать еще несколько шагов, но...
Конечно, их встреча так и не состоялась. Хименес полюбовался ступеньками и продолжил прогулку; По написал самое знаменитое из своих стихотворений (несколько строк спустя там появится ворон и каркнет: "nevermore!") Между этими двумя событиями - непреодолимая стена, сложенная из кирпичиков дней, и все же я уверен (я ЗНАЮ), что был момент, когда Эдгар По мог отодвинуть занавеску и увидеть у своей калитки коллегу и друга (возможно своего единственного друга), восторженного, слегка оробевшего испанского поэта, который однажды написал (или когда-нибудь напишет?):
Я не я.
Это кто-то иной,
с кем иду и кого я не вижу
и порой почти различаю,
а порой совсем забываю.
Кто смолкает, когда суесловлю,
кто прощает, когда ненавижу,
кто ступает, когда отступаюсь,
и кто устоит, когда я упаду.
