"Обладай я талантом Магомета или Будды, я основал бы, конечно, новую религию. Правда, у меня было бы совсем немного последователей, моя религия была бы неудобна, тревожна, волнительна, ибо я полагал, что Бог - не любовь, а отвага".
Норман Мейлер, "Американская мечта"
Я открыл книгу Нормана Мейлера "Американская мечта", которую не покупал, а получил в подарок; обнаружил, что роман начинается с фразы: "Я познакомился с Джеком Кеннеди в 1946 году, в ноябре", - и чуть было не закрыл книгу навсегда, поскольку решил, что мне в руки попал один из политических триллеров, каковые меня, честно говоря, не слишком интересуют. К счастью, я все же не привык захлопывать книги столь поспешно. На следующей же странице меня ожидало потрясающее описание битвы в полнолуние и комментарий героя: "Годы спустя я прочел книгу "Дзен-буддизм и искусство стрельбы из лука" и все понял. Понял, что не я бросил в ту ночь гранаты при свете полной луны, а луна, и она сделала это почти безупречно".
Замечу мимоходом, что я открыл эту книгу при полной луне; так что вполне можно утверждать, будто не автор завладел моим вниманием, а луна, и сделала она это безупречно, без всяких там "почти". Как бы там ни было, а книгу я прочитал, не отрываясь и не вспоминая о Джеке Кеннеди. Впрочем, и автор о нем больше не вспоминал, по правде говоря: его герой ушел из политики, чтобы "не потерять себя в пропасти, возникшей между моим публичным образом <...> и тайной пугливой влюбленностью в фазы луны", - аргумент, который я нахожу исчерпывающим.
"Американскую мечту" можно с чистой совестью назвать триллером (к счастью, не "политическим", как я заподозрил поначалу). Любитель "red hot" литературы обнаружит на страницах романа достаточно свежей крови и виртуозного интима, чтобы не сетовать на понапрасну потерянное время; тем не менее "Американская мечта" - это прежде всего книга о магии (ее будничной, повседневной разновидности, которая всегда рядом с нами, хоть и редко становится предметом разговоров), и герои ее решают проблемы по большей части магические - щедро проливая кровь и трахаясь столь самозабвенно, что чертям в аду тошно становится.
На страницах романа развязывается немало занимательных дискуссий, достаточно иррациональных, чтобы на их фоне поступки героев выглядели как опасная, но совершенно необходимая "полевая практика". Из их уст мы узнаем, что:
"Предчувствия столь же материальны, как хлеб. Есть некие архитектурные строения, уводящие нас в вечность и рождающиеся в нас, когда мы спим, и если вдруг случается убийство, крики и плач проносятся по рыночным площадям сновидений";
что надо беречься "тварей", поскольку
"в них есть качества, которые остаются живы еще три дня после того, как тварь умирает";
что "у одних людей есть душа, а другие просто призраки" и "на людях, у которых есть душа, держится мир", а "когда они терпят поражение <...> Бог из милосердия забирает у них душу и они становятся призраками", - что ужасно, поскольку сделавшись призраком, "ты больше не можешь жить с другими призраками, это невыносимо. И тебе приходится искать кого-нибудь с душой - даже если они будут подлыми и отвратительными".
Нам станет известно, что человек, только что совершивший убийство, выглядит так, "как будто его одолели некие чары"; что "из пищи, извергнутой нами, могут рождаться демоны", а "те, кто в здравом уме, никогда не бывают свободны".
Герои Нормана Мейлера уверены, что бывают люди с "молодыми душами" и со "старыми", и "люди с молодыми душами испытывают страх, поскольку не знают, суждено ли им родиться на свет еще раз", и полагают, будто раком болеют люди, которые "впускают в себя безумие и обуздывают его железной дисциплиной воли", поскольку "рак - это произрастание безумия, наличие которого отрицается". Они развлекаются в общественных местах, поражая невидимым оружием случайных соседей, которые вызывают у них антипатию, и выигрывают в казино, полагаясь не на удачу, а на особого рода дар знать наперед: будет ли сопутствовать удача человеку, подходящему к игорному столу.
На этом я, пожалуй, остановлюсь, поскольку для того чтобы узнать, о чем пишет Норман Мейлер, читать все же следует Нормана Мейлера, а не Макса Фрая. Надеюсь, моя беззастенчивая рекламная кампания увеличит круг читателей этого незаурядного автора, а мне, собственно, больше ничего и не требуется.
Описывая одного из героев, чернокожего певца Шаго, Мейлер, в частности, пишет: "у него был голос, который через ваши уши проникал вам прямо в тело, он был жесток, он был безупречен, он сулил обучить ходьбе паралитика: в заведениях вроде "Копакабаны" его всегда рекламировали как "Голос от смерти на волос", и хуже всего было то, что этот чертов рекламщик был, конечно, прав".
То же самое слово в слово я мог бы написать об авторском голосе самого Нормана Мейлера. Наверное, я тоже "чертов рекламщик".
И я прав.
"Обладай я талантом Магомета или Будды, я основал бы, конечно, новую религию. Правда, у меня было бы совсем немного последователей, моя религия была бы неудобна, тревожна, волнительна, ибо я полагал, что Бог - не любовь, а отвага".
