| Черная геометрия | 
| Давид Тер-Оганьян 8 - 20 июля 2009 года Guelman Projects, М.Полянка |
| | Черный цвет у Давида Тер-Оганьяна стал едва ли не авторской подписью – настолько долго и успешно разрабатывает художник эту тему.
Одной из первых масштабных работ была здесь "Стена перевернутых автомобилей", показанных на выставке, организованной галереей Гельмана "Мы – Они" в 2003 году. Выставка была посвящена политике, точнее, проблеме политической ориентации и выбора между "правым" и "левым" в современной ситуации. Работа Тер-Оганьяна, представляющая шпалерную развеску сотни листов формата А4 с силуэтами покореженных, дымящихся машин открывала собой именно "левую" тему, но запомнилась не только идейной бескомпромиссностью. Наиболее впечатляющим был формальный ход, представляющий машины "поштучно", каждую – как конкретный трофей сражения.
Черный цвет здесь лишен символической нагрузки, это, скорее, обозначение некоей первичной материи, такой, как земля, уголь, чугун или нефть. С его помощью изображение становится предельно материальным, "тяжелым" и неметафоричным. И в то же время функция черного цвета – унификация предметов именно в их вещественной сути, вне имени, марки, сорта или бренда.
Сочетание подхода к предмету как к единичному явлению и черного абстрактного силуэта – основа эстетического парадокса, созданного Д. Тер-Оганьяном. В его черных силуэтах бомб, машин, человеческих фигур с транспарантами, присутствует конкретность до-индивидуального плана – то, что Жиль Делез называл "сингулярностью". Каждая единица его черных серий, вне зависимости, представляет ли она одушевленный или неодушевленный предмет – своего рода почка или отросток мощной революционной "грибницы", разрастающейся в теле нынешнего капитализма: сингулярности, образуя не подчиняющиеся жестким структурам множества, противостоят организациям, управляемым по иерархическим, авторитарным законам.
В серии "Черная геометрия" Д. Тер-Оганьян тоже следует принципу: один холст – одно изображение. Однако здесь образы, выбранные художником, имеют узнаваемую генеалогию. Это своего рода "реди-мейды": контуры африканских стран, получившихся в результате "Драки за Африку" ведущими мировыми державами на рубеже ХХ века. Это было самое начало империалистических захватнических кампаний – контуры стран, расчерченных с помощью линейки, были сопряжены с прямолинейностью желаний раннего колониализма. Желания эти, несомненно, шли вразрез со всеми топографическими условиями и природными данностями африканского континента – отсюда и очевидная уродливость этих силуэтов, прочитываемая так из-за их несообразности традиционной картографии.
Важно, что избранная художником проблематика вступает в противоречие с устоявшимся художественным дискурсом, связывающим геометрию с метафизикой. Эти искалеченные географические субъекты, как откромсанные куски пирога, никак не могут сочетаться с понятиями порядка, логики, и еще менее – предуготованности, высшей закономерности, если подниматься по ступеням метафизики вверх, как это делали приверженцы геометрии всех поколений.
Но и не вниз, в глубину физиологии глупости и злобности, ведет зрителя художник. Спускаясь вниз, "от плотоядных к травоядным", мы встречаем растительные, неправильные формы, далекие от какой-либо геометрии, как описал это Жиль Делез1. Но здесь, на географической карте, эти неправильные, грушевидные или заостренные очертания природных границ континента приобретают смысл высшего порядка. Делезовскую триаду "глупости, злобности и безумия" тирании олицетворяет как раз геометрия. То, что мы считаем европейской культурой.
***
1 "Внутренний процесс пищеварения, перистальтические движения глупости глубже внешнего жеста нападения или хищного движения. Поэтому тиран предстает не только с головой быка, но и с головой-грушей, капустой или картофелиной" – Ж. Делёз. Различие и повторение. СПб., 1998, с. 187
| | 
|
