| | Концептуальный формализм: именно так Иван Плющ сам называет свой стиль. Суть объяснений в том, что любая форма и любая стоящая за ней идея обречены на стирание временем – постепенно-печальное или внезапно-разрушительное. Однако выявить это смывание можно только формально (отсюда "формализм") – схватив и запечатлев критический уровень исчезновения образа. Речь идет о попытке остановить реку, в которую невозможно войти дважды, и запечатлеть поверхность воды во всех подробностях. Картины фиксируют момент ключевого срыва точки сборки – когда лежащая в основе формы жизненная идея вдруг оборачивается своей противоположностью.
Стремясь описать процесс разрушения концептуальной целостности – текучесть времени как таковую – художник оказывается на тонком рубеже между четким реализмом образа и свободно струящейся абстракцией. На практике речь идет о применении удачно найденного приема, ставшего отличительной чертой стиля Плюща: его полотна всегда узнаешь по портретным силуэтам, стремительно вырывающимся из красочного слоя. В отличие от прославленных coulee Сезара, краска на которых вяло и густо течет вниз сама по себе, краску с холстов Плюща словно сдувает невидимый мощный вихрь – как воду с лобового стекла гоночного болида. Идея-болид врывается в реальность, которая трансформирует ее на свой лад, переигрывает по своим правилам и в итоге неизбежно разрушает. Столкновение происходит на фоне повседневного ландшафта, тихой и спокойной "картины реальности". Она повсюду, куда ни глянь, никуда не прячется и всегда с тобой. Но ухватить ее невозможно, а если присмотреться, то вдруг видишь картонные задники нагороженных вокруг тебя потемкинских деревень... На полотне же остается след пестрого повседневного шквала, в котором безлично-медийное перемешано с человеческим-слишком-человеческим.
Ветер, шквал – явный образ материального мира, в который попадает картина, со всей его стремительностью, упорностью, настойчивостью умело представить произведение искусства в своих целях. Плющ создает искусство наизнанку: картина уже создана вихрями этого мира, а любые реалии на ее поверхности, которые, казалось бы, генерированы искусственно, как раз и оказываются подлинными призраками современности.
Ветер – лишь грубое средство, неоригинальная метафора: и в искусстве, и в жизни форма воплощает идею лишь на время, а потому уничтожение формы внешне выглядит совершенно безболезненно. Но только внешне: формализм всегда противостоит личности с ее базовыми гуманистическими ценностями, ведь выявляя типологию формы, теряешь ее душевное наполнение.
Формующий картину ветер становится точкой отсчета и предметом художнического разбора. В новой серии работ Плющ выясняет, что уровней понимания и подступа к реальности гораздо больше, чем это кому-то хотелось бы представить. "Пока петухи не пропели" превращают художественный прием в орудие социально-политической критики. Неожиданно выясняется, что подлинно реальны лишь создающие все и вся вихревые медиа-потоки: именно они указуют, предписывают, наставляют, голосуют и считают голоса. Накануне 2012 года эта уникальная серия работ призвана запечатлеть важнейший исторический момент критического стирания формы в масштабах огромной демократической страны. Плющ не затушевывает границ и не искажает реалий. С жесткостью и уверенностью художника он портретирует оболочки современных индивидуумов, на корню стертые массовой культурой и пестрыми масс-медиа, массовыми гекатомбами и массовой программой по повышению рождаемости, верой в справедливость и истину в последней инстанции, сказанную из первых уст. Можно ли еще, пока не поздно, до третьих петухов, отказаться, сбросить с себя весь этот морок досужего концептуального ветра перемен?
Дмитрий Озерков
|
