"Монашество"
и "скоморошество" современного искусства
Елена Невердовская.
Андрей Филиппов "Господи!". Х.,м., объект |
Марина Колдобская "Бог нам свидетель". Видеоинсталляция |
Музей Нонконформистского искусства, Пушкинская,10, 16.10 - 10.11.99
Произведения,
представленные на выставке, являются ответом на вопрос "Возможно ли современное
христианское искусство в России?", который куратор задала питерским художникам
нескольких поколений, разным по стилю и направлению. Каждый из них, однако,
к одному общему задавал и свой частный вопрос, и отвечая на него, рассматривал
заявленную тему под своим углом зрения. Но в общем, все различия можно свести
к одному: наличие веры, возможность иконы подразумевают целостность мировоззрения,
но никак не раздробленность, фрагментарность сознания. И делая выбор между целостностью
и фрагментарностью, между верой и иронией, художник может примыкнуть либо к
модернистской традиции, либо - к свободе и вседозволенности постмодернизма.
Наиболее характерным представителем первых можно назвать Стерлигова, который
даже сказал о себе так: "Я никогда не занимался искусством. Я всю жизнь пытался
искать истину." Это серьезное отношение к живописи как к высокому служению,
следование русским авангардным канонам - "Цветовая таблица Матюшина", собственные
духовные прозрения о "чаше-купольности пространства", впоследствии узаконенные
многочисленными учениками и последователями, - все говорит о наличии новой религии,
о существовании картины как медитации, как откровения, как молитвы. В картине,
написанной на фанерных плоскостях обычной коробки для соли, которую часто вешают
на стену на старой даче или в коммунальной кухне, можно увидеть следствие бедности
и смирения живописца, а можно понять ее как новую икону, как символ земного
страдания. Такое отношение к реальности картины настолько далеко от наших дней,
что кажется чужим и непонятным, а сама просветленность красок напоминает выцветшие
от времени древние фрески или старинные акварели, хотя на самом деле прошло
не больше сорока лет от открытия закона "чаши и купола".
В то же время то, что просто, понятно и крайне близко может подвергнуть сомнению
любую серьезность, разбить иронией любую целостность, а взамен дать фикцию,
тавтологию сегодняшнего дня: как удвоение питерских деятелей, рассматривающих
себя в виде персонажей серии "Столпы" Александра Китаева. Таким образом фотограф
канонизировал важные на арт-сцене фигуры художественного критика, коллекционера,
собрата-фотографа, преуспевающего галериста, но скорее, здесь чувствуется не
пиетет, а как раз подчеркнутое отсутствие поклонения, каких-либо возвышенных
духовных связей, ведь на последней фотографии в этом ряду - автопортрет. Более
чем ирония, можно сказать, даже насмешка над идеалами любителя изобразительного
искусства проглядывает в пародиях Владимира Козина на мировые шедевры. Сюжеты
разыгрываются одной семьей в интерьерах собственной квартиры, где реквизитом
для страшных сцен (вроде Св. Себастьяна или Ивана Грозного, убивающего сына,)
и для жанровых зарисовок (например, с бокалом и Саскией на коленях) служит типовая
мебель и каждодневная посуда. Это читается, как заявление: "Ничего не свято!"
- а в виде иконы представлены объекты-мышеловки из Музея-театра "Мышеловка"
(часть проекта Владимира Козина). Не принижение высокого, но возвышение каждодневного,
бедного и бессмысленного до святого жития можно усмотреть в фотоколлажах Дмитрия
Виленского. Тема его житий - не уникальность одной жизни, не духовный подвиг,
достойный стать примером, но тривиальность и бесконечная повторяемость одной
и той же судьбы тысяч питерских старушек из убогих коммуналок и бедных домов.
На поставленный Мариной Колдобской вопрос о возможности христианского искусства
в России выставка дала приблизительно такой ответ: все возможно либо внутри,
либо по отношению к самой христианской традиции. Можно быть пророком или еретиком,
бунтарем или схимником, но нельзя стать китайцем.
Алексей Кострома "Кукольное распятие". Инсталляция |
Игорь Межерицкий "Мадонна с младенцем". Х.,м. |