М А К С И М К А № 5

АНТАРКТИЧЕСКИЙ ДЕМАРШ
Валерий Савчук

Кому из художников не хотелось бы отметить наступление нового тысячелетия необычной художественной акцией? Уже само место экспозиционной площадки КОМЕЛЬФО - Антарктика - внушает мысль о нетривиальности найденного способа. Все уже давно стало местом представления. Изобразительное искусство выставлено везде и отовсюду. Последнее белое пятно заполняется черным кубом и 12 изображениями проекта "На ощупь". Это как в жизни. Экспозиция среди льдов поддерживает намерения футурологов, предрекающих невыносимость жизни на Земле, переселить человечество на другие планеты.
Художники Комельфо, Наталья Мельникова и Владимир Фомичев, - муж и жена. Как можно писать, не угнетая друг друга, - по очереди, посменно, по вдохновению? История искусства дает нам типичные, но к нашему случаю не подходящие примеры: жена - либо муза, либо помощник, либо скептик, не разделяющий творческих исканий мужа, - вспомним портреты жен Матисса, Малевича, Филонова. А здесь? Единое авторское тело, как и совместно написанный двойной автопортрет - их ноу-хау в искусстве ХХ века. Что объясняет уникальный феномен работы вместе над одним местом, картиной? Редкая ли композиция созвездий, избранное сродство, или, быть может, судьба? Если в живописи четко различают женский и мужской взгляд, то к какой гендерной матрице отнести их коллективное творчество? Их цикл "Двенадцать отражений" - повторение энергичного движения (выноса, как сказал бы спортсмен) женского бедра, словно бы подтверждает прогноз Деррида о грядущей эре феминизма. Да и не женщины то идут, но конквистадоры. Удерживая неустойчивое равновесие разнонаправленных сил и устремлений, Комельфо изысканны, отстранены, рассудочны; они - постконцептуалисты и постгендерные художники.
Комельфо живут в режиме неконвенционального способа получения удовольствий. Засыпают обычно утром: по ночам не спят, кажется, спорят - ночь напролет о едва заметном пятне в нижнем углу картины, - добиваясь листов без лакун, совершенства, которое дано увидеть редкому счастливцу. И слушают ночь. Она красива - он с бородой, она легка - он ответственен, она жаворонок - он сова, она умеет жертвовать - он праздновать, она говорит по-английски - он все время; но вместе создают атмосферу, попав в которую понимаешь, как рождается их Космос, и смысл казалось бы нехитрой самоинтерпретации работ: "Мистериальная радость свободной игры цвета и формы". "Философское" же направление их творчества продолжает "новоархаические устремления" времен цикла "Присутствие" (1992), которые вписываются в актуальные формы художественного сообщения: сегодня уже опостылевшая в своей навязчивости борьба с оптикоцентризмом сменяется поиском позитивных утверждений. На фоне возрастающей "тактильной депривации", последствия которой тем серьезней, чем менее она осознается, их интенция к соприкосновению, тактильному чувству совпадает с предчувствиями подлинности (которую, замечу в скобках, можно было ощутить в английском спектакле "Прикосновение" по пьесе Патрика Марбера, вызвавшем ажиотаж в Москве в октябре 1999 года), выраженными сильным тезисом директора института Культуры и технологий Маклюэна Деррика де Керкхова (Derrick de Kerckhove): "Мир как продолжение кожи - намного интересней чем мир как продолжение взгляда".


"На ощупь" рождается глубина сопереживания увиденному, рождается спонтанно, как изгиб реки, как россыпь снежинок, как фигуры танца суфия. Комельфо нераздельно любят меняющийся мир, вечный круг и чистоту Антарктиды. Наследники Беллинсгаузена, в своем творчестве они - неукротимые странники. Там, где одинокому художнику не собрать расходящихся тропок и не сшить края древней географической карты, геоцентристы Комельфо создают метафизический по сути проект, место которому определено в безжизненном пространстве.
Закрыв глаза, вижу как шествие красных, фиолетовых, розовых и оранжевых женщин сквозь белую взвесь Антарктиды рождает миф нового тысячелетия.

Проект, который Комельфо собираются развернуть в Антарктиде, а затем в Бразилии, следует маршруту, пройденному великим путешественником. Вслед за ним они открывают не только мир льда и безмолвия, но и мир пьянящей текилы, танго и карнавала; открывают себя, свое художественное кредо, которое они сохранили, невзирая на алчность арт-рынка, житейские невзгоды и трудности художественного самоопределения. В сверхинтенсивных потоках времени экспозиция Комельфо принуждает зрителей делать паузы, задумываться об утраченных оппозициях: внутреннее - внешнее, мужчина - женщина, центр - периферия, верх - низ. К тому же их искусство, в котором нет стратегии мгновенного захвата внимания, принципиально открыто как Антарктида; оно дает опыт сопротивлению унификации и дереализации мира. Это с одной стороны.
С другой, мы видим механический повтор одного и того же движения - энергию и торжественную синхронность движения бедер всех 12 участниц. Мы видим мощь наступающей эпохи феминизма, приближение которой столь явственно, что от ее имени (как ранее отцы церкви от имени Бога, философы нового времени - природы, чуткие к инстанции подлинной власти деконструктивисты - женщин) выступают Комельфо.


О проекте их акции немецкий антрополог Дитмар Кампер в заметках о Петербурге осенью 1999 года написал: "автор не задеваем, чистый язык, чистая дисциплина, чистый дух, веющий из рая, чистое насилие. Как будто бы можно после Деррида, Лиотара и Фуко вернуться назад без последствий... И оба, "Комельфо", сфотографированная Александром Китаевым пара художников, окружают нас, Валерия Савчука и меня, в своей мастерской двенадцатью картинами и называют произведение "На ощупь". Однако касаться картин, которые изображают контур женщины с пылающими волосками лобка, категорически запрещено. На нашем месте, как говорят авторы, позже будет висеть черный куб, Земля, волшебный ящик, отражением которого должны быть двенадцать в круг выстроенных картин, у которых есть и оборотная сторона, со слабым выражением отраженного мира, которые потом еще двенадцать раз будут отражены. Все вместе называется космос. Но что же в кубе?".
Что весь мир - театр, точнее сказать кино - военных действий - узнали недавно, что искусство проективно и всепоглощающе - вчера, но что мир Антарктиды, уже-давно-открытый, переприсваивается как место художественных акций - узнаем лишь сейчас. Наследники по прямой они представляют искусство среди льдов и пингвинов. И последним же (в том числе зрителям), терпеливо стоящим на ледяном ветру, объясняют смысл своего проекта. Следующие - бразильцы.

М А К С И М К А № 5