Нормальный израильтянин - то есть такой, который обо всех мировых катаклизмах привык размышлять через призму стратегических национальных интересов - обычно знает про Москву, что там - Большой Театр, много воинствующих хасидов (а где их мало?!), что мэр там носит ермолку странной формы и дружит с Кобзоном, что есть там нечего, у населения нет телевизоров, холодильников и помидор, кругом антисемиты, а вечно больной президент норовит сбагрить весь ядерный потенциал Ирану. Часть этих интереснейших представлений почерпнута из нечастых российских репортажей местного телевидения и прессы, остальное - воспоминания далеких предков, либо новейшая мифология, порожденная близкими контактами третьего рода с выходцами из бывшего Союза, коих за последний десяток лет прибыло в Израиль под миллион человек. По большому счету российская тема заботит рядового израильтянина не больше, чем москвича - положение с неграми в родном городе. Если б еще не эти сделки с Ираном... но по сему поводу каждый очередной премьер-министр, съездив в Первопрестольную с предвыборным визитом, возвращается в Иерусалим с тремя возами успокоительных заверений из Кремля. Все в порядке, еще не продали. Или продали, но еще не отгрузили. Или отгрузили, но не туда. Короче, Моссад разберется, что там с этими реакторами.
Иначе смотрит на Москву тот израильтянин, который отсюда родом. Для него реакторы - привычное дело, структура российского экспорта ему вполне ясна без разъяснений Кремля. А вот воспоминания о столице, здешних нравах и обычаях, служат - в зависимости от настроения - поводом то для ностальгии, то для самодовольства (как же я оттуда вовремя!.. - привычное восклицание при просмотре очередной порции российских новостей по кабелю), то для напоминания себе и окружающим - тем самым, "нормальным" - о своем происхождении из древней столицы великой страны. Где, конечно, холодно и антисемиты, но ведь и Большой Театр! И Малый! И Художественный!... И далее - везде.
И наступает в жизни такого израильтянина день, когда решает он променять радости ностальгии (или муки самоутверждения под ближневосточным солнцем), на билет "Трансаэро" в два конца и туристическую российскую визу, чтобы хоть на несколько дней припасть к пресловутым белым камням (кто их, кстати, видел?). В "русских" турагентствах, готовых удовлетворить эту вполне по-человечески понятную потребность, Израиль недостатка не испытывает. Так что спустя некоторое время паломник сходит по трапу в пресловутой Москве около девяти часов вечера по местному времени (часы его при этом показывают 19:50). Это если "Трансаэро", для скромных. Если же путник - человек состоятельный, или просто ценящий понты превыше денег, то не по трапу вовсе, а минуя прямоугольную металлическую кишку ступает он далеко заполночь из салона "Эль Аль" на заплеванный гранит второго Шереметьева, отстроенного югославскими гастарбайтерами в честь Олимпиады-80. Становится в очередь на паспортный контроль. Проходит его, затем таможню. И - здравствуй, ночная Москва.
Чтобы описать душевное состояние ближневосточного гостя, прибывшего впервые после долгой отлучки к месту прежней своей прописки, требуется недюжинное мастерство психологической прозы. Не обладая этим даром, наметим пунктирно основные составляющие коктейля душевных и телесных движений. С одной стороны - у дороги в Москве все время куст, и особенно - рябина. С другой - конечно, кругом видится совок. Новый с виду, в цепях и неоне, в шестисотых мерсах и зеркальных стеклах, но, если ковырнуть - те же странные игры с государством, та же приблизительность жизни до получки, те же валютки-березки, та же хата с краю и "Спартак - чемпион". А может быть, это и хорошо? Может быть. Но уже как-то непривычно после суетливой уверенности в своей правоте и ясности целей, на которой зиждится в Израиле каждый фалафель, будь то в масле или на погонах... Опять же - друзья детства. То пытающиеся тебе рассказать, что поднялись они круче, чем вареные яйца и Кавказские горы. То вдруг глядящие на тебя голодным взглядом аборигена, увидевшего вблизи себя живого иностранца. То бередящие воспоминания школьно-студенческой поры, до которых им - как и тебе самому - нет никакого дела...
Ну, и, конечно, угар НЭПа. Казино, рестораны, ночные клубы, бляди по периметру Кольца, музыка, сто долларов с человека, модные машины у вчерашних нищих (таких же израильтян, как ты сам, только вовремя развернувших маховик эмиграции вспять). Разговоры до утра на кухне - кокс вместо чифиря, но тот же пафос: смысл жизни, судьбы России, исторический выбор, особенная стать... И те же соседи снизу, вызывающие в итоге участкового. И тот же страж порядка, смущенно запихивающий в недра униформы линялый дензнак - плату за снисходительность к дружескому застолью. Потом другая кухня, тут уже водка, потом еще раз казино, и хорошо бы какой-нибудь концерт, типа Крематория. Или, страшно сказать, БГ. Это как повезет. Но суть от этого не меняется.
После недели такой жизни ближневосточный гость выглядит изрядно отдохнувшим. То есть серым, опухшим, с мутными глазами и навсегда застывшей в них тенью сомнения. Он, по совести сказать, не знает, хорошо это, или плохо, что в кармане у него - обратный билет до Тель-Авива. Тем более что друзья (которые круче гор) уже предложили работу. Понятно, конечно, что друзей со временем убьют, а лавочка НЭПа прикроется тем же способом, каким и в прошлый раз, до нашего рождения. Но тем более, раз все это ненадолго - почему не поучаствовать в празднике? Потому что ненадолго. Но ведь в Талмуде сказано: "если не сейчас, то когда?!" То никогда. Или все же сейчас.
Потом израильтянин садится в самолет и все-таки улетает восвояси. Или садится в такси и едет в турагентство продлевать российскую визу. На этой трудной развилке мы и оставим нашего героя. Отметим лишь, что число израильтян, вернувшихся за последние годы в Москву - по соображениям, изложенным выше, или по любой другой причине - исчисляется десятками тысяч. Как и число москвичей, навсегда застрявших в Израиле. Что лишний раз свидетельствует о многообразии форм жизни по обе стороны российско-израильской границы.
