из седьмого номера Фон ветров и гул. Юлия Бедерова «В поисках Золушки» в центре «Дом» ПРОГРАММА в «Доме» – вавилонская толпа играющих то очень новую, то страшно архаичную, то джазовую, то совсем наоборот, электронно-шумовую, то роскошно театрализованную, то крайне скупую на визуальные проявления музыку. Исступленная актуальность. Стилистический разброс, который принято для простоты обозначать ласково-заманчивым «нью-джаз». Многоопытный кишиневский «Тригон», Владимир Резицкий, видавший не только виды, но и проведший с десяток роскошных международных авангардно-джазовых фестивалей у себя дома в Архангельске, и Влад Макаров (смоленский Заппа с раскрашенной виолончелью) – это люди, чья импровизация может в равной степени изумлять и баюкать трогательной антикварностью, а статус колеблется между полюсами «неоткрытая звезда» и «абсолютная легенда». И хотя мудрый Резицкий представил учеников (проект Тима Дорофеева, манерами схожего с учителем, но бойчее), очевидно, что этот самый «нью-джаз» в России сейчас замер где-то между совсем уж сплывшим легендарным прошлым и коммерчески успешным, интеллектуально сильным идеалом настоящего. А пока он эдак странно замер, поле актуальной музыки здесь складывается так, как в мире принято: архаика и джаз-рок, новая камерная музыка и шумовая, этника в разных видах и акустический перформанс. В домовской программе «Культурных героев» его представили: магический и бодрый якутский «Айтал» – своего рода вариант «Хуун-хуур-ту», но без эстетства, брутально-рокерский, если не сказать – крестьянский (чтоб еще к Якутии крестьянство имело хоть какое-нибудь отношение). Страшные шумовые сказки рассказывала питерская «Ветрофония» – параллельный проект лидера группы «Зга» Николая Судника. Театр «Пов. С. танцы» разыгрывал телесную партитуру (звучание записанного на пленку текста и шорох катающихся по полу действующих лиц едва ли не более выразительны, чем сама пластика). Междугородние «НеТе» (Москва-Вологда-Смоленск) в очередной раз раскраивали на куски полушутливый ярлычок «авант-фолк», который прилепился к ним стараниями худрука «Дома» и главы музыкального жюри «Героев» Николая Дмитриева. Инна Желанная и «Фарлендерс» (чужестранцы, вроде) разводили общий экспериментальный настрой красивым жанром «этно-джаз-рок-песня». Что до меня, я остаюсь верна челябинскому НХА (см. «НеоМ» № 6). Их мрачное, радикалистское эстетство и сумасшедшая вдохновенность игры (хоть бы и в это самое эстетство), размашистая жизнь от утонченности до выспренности – обескураживают. А новая участница НХА Ольга Леонова, которую лидер ансамбля Лев Гутовский случайно услышал на кассете с музыкой группы «Центр тяжести» – настоящая золушка-принцесса проекта. Ольга Леонова, открытие сперва Л. Гутовского, а теперь – фестиваля «Культурные герои 21 века». Образование – 2 курса философского факультета, потом – мастерская Наума Орлова при Челябинском институте культуры и искусства. Работа – тамошний ТЮЗ. Занимаясь сценической речью, изумилась ощущению объемного звука внутри («Он может двигаться внутри тела!») и тому, как голос может передавать настроение. Стала рокершей, запела на английском языке. В музыке группы, играющей, по чьему-то выражению, «арт-металл», больше всего ценит симфонизм и возможность экспериментировать с вокалом (от блюзового до детского). «Мрачного клезмерского гения» Гутовского и его НХА знала смутно, по рассказам друзей. Чтила как легенду. Авангардистский статус ансамбля ее не пугает: «Это отличный проект, который может успешно работать. Новая музыка – это не повод для испуга». Так же как и беспредельная нервозность НХА: «У меня склад такой – мне важен драматизм, все, что на грани. Когда есть боль – интереснее работать». На вопрос, какие планы на 21 век, отвечает: «Амбициозные, честолюбивые – проявиться! Нормальные планы здорового художника. И сейчас в Москве, похоже, что-то получилось».