Анна Вербиева

ЭЛЛИНИЗМ ДЕТЕКТИВНОГО ЖАНРА


БЫЛИ в литературе периоды, когда самобытность, ни на что не похожесть представлялась главным, если не единственным достоинством произведения. Не говоря о том, что добрая половина "новизны" имела обратную зависимость и на поверку оказывалась изобретением велосипеда, вторая половина, закрепленная успехом, обрастала продолжателями и рано-поздно впадала в ту же реку традиции. Наступает пресыщение новизной, когда оригинальность воспринимается как оригинальничанье, а чистым золотом почитаются стилизация и игра с узнаваниями. Литература вопиет к учености и возрастает только в прямой с ней пропорции. Известно, что списать с одной книжки - это плагиат, с десяти - компиляция, а со ста - это уже "борхес" (как стиль). Одним словом, на всякий модерн найдется постмодерн.
Нашелся и на распоясавшийся детективный жанр.
Год назад критика уже приметила некоего Б.Акунина и его роман "Азазель".
Примечательно, что никому не известный автор единственного романа поразил тогда воображение многих: красивый, умный, стильный детектив, в манере Достоевского, в духе Конан Дойла, Эжена Сю, Булгакова, Аверченко и даже Анатолия Рыбакова - список имен и традиций можно продолжить, но не в нем суть, а в результате этой сложносочиненной стилизации, коим стал мощный поток, начисто смывший грань между высокой литературой и развлекательным чтивом. Кто углядел здесь преддверие нового детектива, кто - готовое новое направление. Ясно одно: кто бы ни скрывался под таинственным псевдонимом "Б.Акунин", это большой талант, исключительная умница. Но вот перед нами сразу три новых романа о молодом (пока еще) русском сыщике Эрасте Петровиче Фандорине, изданные двумя книжками вместе с оставившим яркий след, но подзабывшимся "Азазелем". И что же? Невероятно, но они все разные.
"Турецкий гамбит" к палитре стилизатора добавляет еще одну яркую краску: лермонтовского "Героя нашего времени". Получается очень органично. Никто из действующих лиц не знает о взрыве на свадьбе Фандорина в финале первого романа, в результате которого трагически погибла его невеста, а сам он остался в 21 год с седыми висками и легким заиканием. 1877 год, русско-турецкая война, сражение под Плевной, легендарный генерал Соболев - все это не просто историческая канва - события и характеры прописаны выпукло, убедительно. Главная героиня - прогрессивная девушка Варя - отправляется в расположение войск к жениху и, разумеется, попадает в переделку. Выручает ее немногословный молодой человек неопределенных занятий и с интригующе седыми висками. Он доставляет смелую путешественницу по назначению и по пути, несмотря на заикание, свободно говорит на турецком, французском и английском. Тем временем жених оказывается на гауптвахте и выбывает из действия... Начало любовного романа? Ничуть. Варя случайно слышит разговор между Фандориным и шефом жандармского корпуса генерал-адьютатом Мизиновым (сатрапом и палачом свободы, по мнению представительницы передовой молодежи). Слышит, выдает себя, и, чтобы не сажать слишком много знающую девушку под арест на все время секретной операции, Фандорин берет ее в секретари - дуреха будет все время под присмотром, а там, глядишь, может и для дела пригодится. И пригождается. Такая вот неожиданная реинкарнация доктора Ватсона в виде юной суфражистки. Головокружительный шпионский роман, в котором победа и поражение вовсе не однозначны, заканчивается отправкой Фандорина в далекую варварскую Японию. В день его отъезда суфражистка закатывает жениху необъяснимую истерику из-за какой-то ерунды. Тонкая, как индийский шелк, романтичная ткань повествования легко вьется вокруг батальных сцен и политических интриг.
Совсем не таков "Левиафан". Гигантское комфортабельное судно с танцзалом, роскошными гостиными, первоклассными каютами, публикой из высшего света и целой армией вышколенной прислуги отправляется в плавание. Как тут не вспомнить "Титаник"? На борту судна расследуется преступление с тремя неизвестными: "как", "зачем" и, наконец, "кто". Расследование ведет старая лиса, инспектор Гош - этакий Пуаро и Лестрейд в одном лице. Среди подозреваемых аристократов, конечно, старая дева, сентиментальная парочка, странный японец и, наконец, уж совсем экзотичный персонаж - русский, одетый по последней парижской моде, с мальчишеским лицом и седыми висками, да еще плывет зачем-то в дикую Японию... И каждый персонаж - это новая многообещающая ниточка для инспектора. Четырежды он собирает публику в салоне и на ее глазах картинно распутывает сложнейший клубок, но истинного убийцу изобличает не он... Мало того, что тут Б.Акунин, как на параде, задействовал весь арсенал классического детектива, но четыре (!) ложных финала - это невиданный пилотаж сюжетостроения. Не только Конан Дойл, Агата Кристи и Рекс Стаут, но даже Эдгар По дружно перевернулись в гробу. Чертовщина. Прочтя первый роман, поневоле думаешь, что за анархическим псевдонимом скрылся кто-то из наших маститых прозаиков. Во втором находишь столь точные детали женской психологии, что думаешь - не иначе, писала дама. Третий роман словно написан всеми западными классиками жанра, вздумай они объединить свои усилия. Четвертый роман - "Смерть Ахиллеса" - заставляет начисто забыть версию о целой фабрике гениев. Но не потому, что автор повторяет одно из собственных предыдущих решений.
Роман состоит из двух частей, в первой из которых 26-летний чиновник по особым поручениям титулярный советник Фандорин расследует обстоятельства внезапной смерти народного любимца, героя Плевны, генерала Соболева, а его верным доктором Ватсоном, Арчи Гудвином и Санчо Пансой в одном лице становится слуга-японец. Этот симпатичный персонаж заслуживает особого внимания. Он с трудом осваивает европейские обычаи, но всего труднее ему дается русский язык. Этот недотепа шокирует приличных людей своими сандалиями на босу ногу, теряет лицо, проведя гостью прямиком в ванную, где в это время моется хозяин, а услышав от своего господина: "Я обесчещен! Жизнь кончена!" - встречает рассвет, сидя у его постели в парадном кимоно: "Ко всем моим многочисленным проступкам я прибавил еще один - нарушил этикет, запрещающий пускать женщину в ванную. То, что я не понимаю этого странного обычая, меня не оправдывает. Я выучил целых двадцать шесть страниц из словаря - от легкого слова вонютика, что означает "человек, от которого неприятно пахнет", до трудного слова во-су-по-мо-си-те-фу-со-то-во-ва-ние, что означает "оказание помощи", но даже это суровое испытание не сняло тяжести с моей души. Что же до вас, господин, то вы сами сказали: ваша жизнь кончена. Так давайте, господин, уйдем из жизни вместе. Я все приготовил - даже тушь и кисточку для предсмертного стихотворения". - "Отстань, Маса, - сказал Фандорин, сладко зевнув". Разговаривают они, естественно, по-японски. Вторая часть романа - это история жизни наемного убийцы, подробная, психологически убедительная. Убийца - не только противник, но и антагонист Фандорина. Здесь и стиль другой - жесткий, лаконичный, без милых подробностей. В последней главке сыщик и убийца встречаются один на один, и неизвестно, чем бы закончился их поединок, если бы не простодушный маленький японец с его дзюдзюцу.
Так почему же я решила, что все это написал один человек? Такие разные романы. Но ото всех вкусно пахнет великой русской литературой. Все развиваются динамично, по лучшим западным стандартам. Все на одном, высшем уровне владения материалом, как историческим, так и литературным. А высший уровень - это не только обилие исторических реалий и литературных аллюзий, но и их уместность, отсутствие лишнего. Просто не может быть четырех равновеликих авторов.
И последнее. Насчет оригинальности. Ученые изыскания древнегреческих филологов, работавших в знаменитой Александрийской библиотеке, строились на принципиальной вторичности, и именно они сформировали и оформили все прозаические жанры античной и средневековой литературы. Например, исторический роман, любовный роман. Новое родилось из старого. Можно сказать, что детективы Б.Акунина тоже вобрали в себя целую библиотеку, наследуя одним образцам, противореча другим. Получилось нечто действительно новое, с обоснованной добротностью, ведь и сюжеты, и типажи действительно наперечет. А на первый взгляд выглядит игрой с узнаванием.

Независимая газета - Ex Libris
15.04.1999




Свежие публикации Вячеслава Курицына можно прочесть на блоге журнала "Прочтение"



Китуп и его Процессор

Изголовье Бавильского

Новое странное слово с Линор Горалик

Арт-манифесты с С.Тетериным

Мирослав Немиров. Немировский вестник



на "200 лет вместе" А.Солженицына

на "Кысь" Татьяны Толстой

на "Записи и выписки" М. Гаспарова

на "Мифогенную любовь" П. Пепперштейна и С.Ануфриева

на "Generation P" В.Пелевина

на Б.Акунина

на "Сами по себе" С.Болмата

на "Похороны кузнечика" Н. Кононова

на "Голубое сало" В. Сорокина











Слава Курицын
Дизайн - Шацких Руслан
Редактор - Кириченко Наташа
Просто тексты - Ваншенкина Катя