|
|||||||
|
Вячеслав Курицын Найдется всеВ начале недели завершила работу 52-я Франкфуртская бук-месса: самое большое книжное торжище мира. Тысячи издательств, десятки тысяч квадратных метров, сотни тысяч томов. Впервые отдельный павильон электронной книги: новые технологии громко заявляют о своих правах. Но в экран компьютера можно попялиться и дома, гораздо интереснее перелистывать свежие страницы, шуршать суперобложками, любоваться роскошными альбомами и словарями. Разумеется, здесь есть все. Биографии: от Черчилля до Гитлера с Лениным. Идеологии: от "Ким Чен Ир - отец нации" и "Гао Синьцзян - невольник чести" до "Марихуану создал Бог, а алкоголь человек. Кому ты больше веришь?". Восхищаться всем этим многообразием не умнее, чем числом сортов колбасы в супермаркете. Потому поговорим о том, что ближе: о наших. Русских во Франкфурте с каждым годом больше и больше, в этом году даже появился национальный - и довольно большой - павильон. Кто-то приезжает просто поглазеть, кто-то снимает стенд на паях с коллегами (вместе расположились, например, "Ад Маргинем", "Глас", "НГ" и "Иван Лимбах"), кто-то арендует стенд самостоятельно, благо стоит он не слишком дорого: около двух тысяч марок минус скидки. Не дороже, чем на родной сентябрьской Московской ярмарке, только масштаб мероприятия серьезнее и воздуха больше - ничего похожего на нашу толкотню. Но самое важное отличие в том, что на нашей ярмарке торгуют книжками, а здесь авторскими правами. Цель, с которой издатель едет на ярмарку: потусоваться среди себе подобных, наладить контакты, которые могут обернуться контрактами. На самой ярмарке сделки не заключают, они происходят потом в тиши офисов, но здесь завязываются решающие знакомства и закидываются перспективные удочки. У кого-то срабатывает. Так, "НЛО" недавно продало в Германию права на "Прусскую невесту" Юрия Буйды (причем, как ни забавно это звучит, помогло название). У "Глагола" купили роман Марии Рыбаковой "Анна Гром и ее призрак". Разумеется, всюду выйдет новый мемуар Бориса Ельцина (его появление на стенде "Аста" вызвало естественный ажиотаж; в двух других публичных российских мероприятиях участвовали Александра Маринина, спорившая о детективах с немецкой коллегой, и Андрей Битов, Виктор Пелевин и Александр Паникин, обсуждавшие с публикой судьбы России). Много предложений получил "Вагриус", и особенно западные люди интересовались альбомом Хайди Холлинджер "Русские". Впрочем, о нем можно рассказать подробнее. Вот четыре знаковые книги, которые я выбрал из тысяч представленных во Франкфурте русских томов. Книжка, каких у нас нет Альбом Холлинджер, известной фотографини, которая давно живет в России и переснимала здесь всех политиков и художников, придуман не автором, а издательством. "Вагриус" предложил Хайди разбавить порцию широко известных лиц портретами людей незнаменитых, и составить русскую азбуку. По алфавиту. Актриса, бизнес-леди, водитель трамвая, гаишник, дворник. Остроумнейшие съемки, короткие тексты, воздушная верстка - шедевр. Но на Западе покупателей у этого альбома окажется больше, чем в России: наш тираж - всего одна тысяча экземпляров. У нас нет традиции покупать авторские фотоальбомы. Вещь недешевая и неочевидная. Альбом с репродукциями из Эрмитажа россиянину приобрести легче: испытано временем, все шедевры в одном флаконе. А чей-то фотопроект - штука загадочная. В результате книжка с красивыми картинками парадоксально оказывается у нас эстетским, элитарным жанром. Соответственно, и не издают почти таких книг. Что же есть повод похвалить "Вагриус": и новый тип продукта осваивают, и помогли Хайди Холлинджер поколебать не слишком приятный имидж сугубо тусовочного фотографа. Книжка, о которой он не мечтал Улетая из Германии, я читал в самолете "Литературную газету" с очередной порцией дневников Натальи Шмельковой, подруги Венедикта Ерофеева. Там есть такой эпизод: Ерофеев приглашает Наталью в поездку по Северу. Та начинает прикидывать, сколько может потратить на это денег. Ерофеев обижается: всю жизнь был нищим, теперь наконец могу пригласить, а ты про свои деньги... Это "теперь" продлилось у него очень недолго, Веничка застал лишь несколько лет своей славы. Которая продолжает расти: только тот же "Вагриус" издал в этой году три Ерофеевских книжки. И вот питерский "Невский дом" выпустил подарочный том "Москвы-Петушков". Форматом с журнальный столик. С форзацами, запечатанными советскими винно-водочными этикетками. С праздничными, барочными иллюстрациями Сергея Семенова (он может быть знаком вам по оформлению журнала "Золотой век"). На шикарной бумаге. И пр. и пр. И нельзя не верить в загробную жизнь. Какие ангелы нашепчут мертвому Веничке, как его у нас любят? Тираж - семь тысяч. Казалось бы, тоже альбом, книжка с красивыми картинками, но литературоцентричная. Купят больше. Книжка про тех, кому уже лучше нас Ерофеев - один из героев "Книги мертвых" Эдуарда Лимонова, одного из героев альбома "Русские". На стенде "Лимбуса" радостно сообщили, что мемуары Эдички - самый успешный проект издательства за последние годы. Это неудивительно: скандальный сочинитель вспоминает Дали, Уорхола и милых сербских террористов. Интерес обеспечен. Книга Лимонова не красит: слишком обильно и ядовито плюет он на могилы друзей. Позой суперчестного жесткого рассказчика сейчас мало кого удивишь - более ценным кажется бережное отношение к объектам памяти. "Книга мертвых" напоминает пижонские мемуары А.Вознесенского с их бессмертным "Тебя Пастернак к телефону", но Вознесенский хотя бы добрый, а тут такая правда-матка, что хоть святых выноси. Неприятно. Злит. Рука тянется к вареному яйцу. Следовательно, хорошая книжка, если злит. На мой взгляд, вообще вторая хорошая книжка Лимонова - после "Это я, Эдичка". Все остальные квазигероические его саги читать и тем более перечитывать невозможно, а в этих двух реально дышат почва и судьба. Жаль, конечно, того Эдичку-поэта, что бродил часами по Манхеттену в поисках черной любви: тот нежный был. Тот был маргинал по судьбе, а автор "Книги мертвых" разоблачает себя как маргинальную личность. Жаль, но у нас речь о ярмарке: все на продажу... Книжка о том, что нет выхода Действительно, надо представить хотя бы одну некоммерческую книжку. Александр Дельфин, автор сборника стихов "Веселые нечеловечки" (издатель не указан, во Франкфурте был представлен на стенде Руслана Элинина) участвовал, как и Лимонов, в посткоммунистических войнах в Восточной Европе. Но без автомата Калашникова, а в качестве волонтера Красного креста. Дьявольская разница. Дельфин играет музыку в стиле чего-то среднеафриканского, был одним из основателей крохотного клуба "ПушкинГ": в общем, тоже маргинал. Только другой: одно дело лимоновские претензии и выпендреж, другое - честный выбор субкультуры. Автор предисловия Павел Пепперштейн приписывает Дельфину свое больное - "психоделический реализм". Если принимать этот термин, то надо иметь в виду, что речь идет не о создании каких-то хитрых параллельных реальностей, а о "сдвинутом" восприятии подчеркнуто прозаической среды: телепередач, улиц, забитых рекламой, автомобилями и всем остальным, что мешает естественной работе психики. Сюжет, схожий с пелевинским "Поколением П". Только еще публицистичнее: "Это что за херувимы в небе Хиросимы / Нежат в ядерной парилке с крылышками тушки? / Плюнь на пятна - жить приятно, хоть невыносимо! / Алкоголики на марше от Курил до Кушки". И так же, как в "Поколении", в "Веселых нечеловечках" нет выхода: человек спеленут петлями морока по рукам и ногам. Не слишком веселый финал заметки о празднике книги? Оглавление
|
