|
|||||||
|
Вячеслав Курицын Из уст в уши (июль)К закрытию сезона в литературных салонах ЛЕТОМ В МОСКВЕ СТАНОВИТСЯ МЕНЬШЕ ПОЭЗИИ Не в том смысле, что ее меньше сочиняют (хотя, конечно, в жару и духоту Муза должна спускаться в каморку служителя Аполлона реже, чем когда журчат свежестью ручьи или когда лес начинает ронять багряный узор) или издают (хотя в июле-августе, в разгар отпусков, книжки продаются похуже). Ее меньше исполняют вслух. Заканчивают сезон десяток столичных литературных салонов, кураторы их сами разъезжаются отдыхать, библиотеки, в которых многие из клубов ютятся, закрываются на ремонты. Год, два назад летом в городе практически невозможно было попасть на литературный вечер. Сейчас - после появления клуба "ОГИ" - ситуация немножко иная... Впрочем, по порядку. Новейшая история литературных салонов - поучительная вещь. Когда в перестройку поэты андерграунда стали появляться на сценах разных ДК, народ шел валом. Жанр читался через призму шестидесятых с их Политехническим, а через голову шестидесятых цитировал и первые годы Революции: турниры поэтов и все такое. Новые герои выходили из подполья, стихи обретали Свободу. Иногда вечера запрещали, и это роднило их с митингами и рок-концертами. Поэтический ("поэтический" я пишу здесь в значении "литературный": просто стихи исполняют со сцены чаще, чем прозу) вечер имел высокий статус. Я помню авангардное мероприятие в Екатеринбурге (еще в Свердловске) году так в 87-м: культурная программа на целую ночь равноправно включала выступление поэта Александра Еременко, видепроекцию пинкфлойдовского фильма "Стена" и концерт какого-то продвинутого джаза. С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ОБЩЕСТВО? Долго ли, коротко ли, революционная эпоха прошла, все выступили, издали книжки, чисто за текстами на чтения ходить уже стало не нужно. Салоны, они же клубы стали местом тусовки, помещением для встреч социально близких. Слово "тусовка" охаяно и осмеяно, но на самом деле именно с нее начинается гражданское общество: от того, что каждый четверг я могу пойти в библиотеку имени Чехова в салон "Классики 21 века" и встретить там похожих на меня людей, реально улучшается жизнь. Началась работа по структуризации пространства: всякий салон, во-первых, утрясал свой круг авторов, а во-вторых - придумывал фирменные жанры, способы функционирования текстов. Скажем, Дмитрий Кузьмин (клуб "Авторник") вел у себя цикл "благотворительных" вечеров: тот или иной литератор читал чужие тексты - от Пушкина до товарища по литературному институту. Николай Байтов и Светлана Литвак создали "Клуб литературного перформенса", в котором покупали-продавали анонимные сочинения, писали совместно с публикой коллективные стихи и т.д. Пространство окончательно устаканилось года четыре назад: укрепилось, обрело лицо и выжило от полдюжины до десятка салонов, которые стабильно раз в неделю предоставляли поэту или прозаику возможность пустить с нежных уст волшебные плоды вдохновения. В результате каждый день (за исключением субботы и воскресенье) в Москве проходил минимум один, часто два, иногда и три литературных вечера, на которых выступали все: от никому неизвестных дебютантов до знаменитых Генриха Сапгира, Андрея Сергеева, Игоря Холина... Я написал именно три эти фамилии потому, что всех троих завсегдатаев литературных клубов уже нет с нами: не хочу потревожить их тени, но, может быть, это упоминание потревожит - нелишний раз - души оставшихся. Сапгир умер по дороге на литературный вечер, Сергеев погиб, возвращаясь с литчтений: так мирные забавы неожиданно оказались рядом с отверстой бездной... Года, кажется, два назад в салонах резко уменьшилось количество посетителей. Перестало приходить сто человек, как это случалось раньше, зато бывают случаи, когда не приходит и десяти. Публика очень сильно "пересечена": основу составляют одни и те же люди, которые сегодня идут в "Георгиевский клуб" на Светлану Богданову, а завтра в "Образ и мысль" на Александра Бубнова. В салонах крайне редки дополнительные услуги: книжная лавка или буфет (на буфет нужна лицензия, а бизнеса здесь сделать решительно невозможно). Важен социальный состав аудитории: много людей откровенно бедных, которым недоступны платные развлечения, остается полагаться на пир духа. Невозможно переоценить социально-терапевтическую функцию литературных московских вечеров: многие наши сограждане только благодаря им имеют возможность хоть как-то участвовать в гражданской жизни, чувствовать себя частью достойного сообщества. Однако это сообщество не развивается, не пополняется, а потому в литсалонах часто возникает ощущение тления и упадка. Не способствует расцвету институции и такой факт: подавляющее число литераторов, выступающих со чтениями, откровенно не умеют читать. Бурчат себе под нос, глотают половину букв и редко удосуживаются глянуть на слушателя. Разительный контраст с кадрами из "Заставы Ильича", на которых трибуны-шестидесятники ставят на уши Политехнический. Буквально пару лет назад мне довелось слушать в книжном магазине "Шекспир" стихи в исполнении Евгения Евтушенко. Стихи были так себе, но как он читал! Подбегал к каждому зрителю, заглядывал в глаза, менял интонацию, воздымал руки: в общем, по-настоящему работал. На такое зрелище хочется идти, а на чтение упоминавшегося Николая Байтова - замечательного прозаика и основателя Клуба перформенса, который, казалось бы, должен понимать, что такое шоу - идти не хочется: все равно ничего не услышишь. До сих пор лучшими чтецами московской литсцены остаются ветераны Д.А.Пригов и Лев Рубинштейн. Даже и не знаю, чем объяснить такую вялость молодежи: моджет быть, общей невзывскательностью салонной атмосферы. НОВЫЕ ФОРМЫ: НОЧНОЙ КНИЖНЫЙ МАГАЗИН Буквально год назад что-то стало меняться: литература появилась на других площадках. Сначала должны были возникнуть сами площадки. Прежде всего это клуб "ОГИ": заведение с ночным (до 4 утра!) книжным магазином, довольно дешевой едой, среднедорогой водкой (25 рублей за 50 грамм "Гжелки" - журнал "Афиша" полагает, что это "даром"; я считаю, что это дорого - я, впрочем, много пью...) и художественной галереей. Сюда ходит другая публика: относительно обеспеченная "творческая интеллигенция", интернет-тусовка и, главное, молодые люди с культурными постребностями. Они здесь дома, и поэта воспринимают как часть модного контекста: в результате на чтения Тимура Кибирова приходит в три, в четыре раза больше люджей, чем пришло бы на него в самый людный литсалон - в Чеховскую библиотеку. Другой тип читателя - юных любителей африканских косичек и даб-музыки - собирал клуб "ПушкинГ", закрывшийся, увы, месяц назад: и здесь были успешные литературные вечера. А Игорь Сид, куратор "Крымского клуба", одного из традиционных салонов, в последнее время собирает свои заседания в клубе "Дом", где вечерами играют авангард, где есть бар и картинки на стенах (Сид, кстати, в завершившемся сезоне и иначе отличился на ниве расширения аудитории: устраивал чтения типа "Литераторы - милиционерам", на которых ошарашенные сотрудники МВД впервые слушали стихи Пригова о "милицанере"). Мультикультура - то есть музыка + выставка + пиво - создает ощущение вот именно что Дома, и славно, что в этом новом московском доме находится теперь место и литературе, и у литературы появляются новые поклонники. Ну а поскольку упомянутые клубы - в отличии от литсалонов - это бизнес, постольку они не объявляют летнего перерыва… В ПИТЕРЕ ПОЭТЫ ДЕРУТСЯ, ЕСЛИ ИХ НЕ ЗОВУТ ЧИТАТЬ Идея статьи, посвященной московским литсалонам, пришла мне в голову на прошлой неделе в Санкт-Петербурге, после посещения тамошних литературных чтений. Сначала в Музее Ахматовой в Фонтанном доме выступали три поэта среднего поколения: чопорный зал, музейная обстановка, очень серьезная публика, пришедшая "за духовкой". А через день несколько молодых поэтов читали в 103 галерее (что в комплексе легендарного сквота на Пушкинской, 10): там можно ходить по залу, среди слушающих много юных лиц. Там даже драка была: поэт, которого не взяли в программу, пытался слишком громко протестовать. Но дело не в драке, а в том, что публика музея Ахматовой никак не пересекалась в публикой 103-й галереи. Это и есть уровень культуры: не появление шедевров (не нам судить...), а наличие стратификации. Возможность и для старой учительницы и для тинейджера-панка прийти в свое место, найти свою тусовку. Приятно, что этот процесс начался и в южной столице. Оглавление
|
