Илья Алексеев

Файл пустыни


Я брел по пустыне. Иногда попадались ветки, которые царапали лицо. Возникли миражи: комнаты, уставленные цветами, в них пели канарейки. Мерещились ветви эвкалипта, они казались тяжелыми и плотными. На самом деле ничего этого не было, миражи рассыпались, и возникли горы песка, сыпучего, жидкого, шершавого. Я помнил, что ничто не было случайным. Оставалось только чувство ритма, медленного, степенного. И меня звал голос, и слышлся звук шагов. Потом голос смолк, и шаги смолкли. Тогда снова возникли миражи, круги на воде, капли, спадающие с мокрых волос. Мираж рассеивался - в нем было много лиц, и каждое было непохоже на другое. Я прибавил шагу. Голос становился все настойчивее, все чище, все увереннее. Я шел и стремглав, круто поворачивался на каблуках, когда возник соответствующий мираж. В котором это было уместно, и если он не разрушился от этого движения.
Потом я увидел мираж "книжной лавки". На ней было написано - "Золотом вяленого, сушеного, вареного". Там стояли собрания сочинений, похожие по формату на сочинения Ленина, но при этом внутри были пальба и стрельба, снаружи - уютный дом, кот, собака, дети, которые копошились вокруг. Полистав книги в ларьке, я увидел, что мираж распадается в пыль, сначала становясь похожи на наши комерческие ларьки, затем исчезая. Я посмотрел на то место, где он только что был, сбоку и одновременно снизу.
Потом был мираж, который налетел на меня и залил всю пустыню красным цветом. Женщина, похожая на Монику Витте, с полусумасшедшими глазами, ела булочку с маком. Она стояла на том же месте, где и боевикимейкер, писавший в ленинском формате. Мне хотелось ее угостить тортом с марихуаной. Но она тоже расстаяла.
Тогда остался другой мираж: рекламный плакат, на котором был изображен пустой трон. Какой-то из миражей должен был занять его место, но непонятно какой именно. Он тоже расстаял, и я рухнул в беспамятстве мордой в песок. Откуда-то сзади появился самосвал. Он сгреб меня своим ковшом и выбросил на воздух. Я взлетел над песками и увидел сразу все миражи, которые мне здесь показали. С высока я смотрел на них и слушал голос, который говорил мне, то что теперь надо полететь. Я взмахнул крыльями и перелетел в другой файл пустыни. Здесь все казалось гладким, только не отбрасывало тени. И все казалось несколько бутафорским, как вырезанные из картона пальмы на сочинском пляже. Здесь вместо рекламного плаката виделось пачка "Кэмэла". Он был огромной, как изображенная на ней египетская пирамида в натуральную величину. Рядом с верблюдом восходило маленькое застенчивое солнышко. Верблюд на пачке поднял голову и заметил меня. Он пожевал губами и сказал не человеческим голосом - "Ну-ну". Я с размаху шлепнулся на землю. В первой части пустыни миражи, смотревшие мне вслед, начали рушиться как карточный домик. И после этого наступила прохладная тишина. Я почувствовал, что я тоже мираж, и тоже таю вместе с миражами. Оставался только голос.

СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА



Rambler's Top100