|
В предыдущей книжке - в "Голубом сале" - Сорокин решительно вышел из элитарно-коммунальных рамок "московского концептуализма". Не ограничившись, во-первых, пережевыванием стилей русской литературы, создал фантастическое около-китайское наречие будущего, а во-вторых - попытался выдержать на протяжении всей книги единый приключенческий сюжет. Попытка удалась - "Сала" продано почти тридцать тысяч экземпляров, готовится новая допечатка тиража. Параллельно Сорокин дебютировал в качестве кинодраматурга, и хотя фильм "Москва" (реж. А.Зельдович) к шедеврам отнести затруднительно, вектор движения очевиден: в массы.
Книга "Пир" на первый взгляд может показаться откатом на прежние позиции. Это коллекция эпизодов (всего их 13), так или иначе посвященных еде (каннибализм есть, машина, которая превращает слова в еду, есть; все есть). Причем эпизоды, как и раньше, отсылают к разнообразным стилистическим практикам (с новыми героями: так, в новелле "Сахарное воскресенье" появляется роскошный Андрей Белый. "Маслинная мускатность обеденного зала дворца. Ромовые бабы слуг с подносами закусок. Миндально-ананасовые шарики вбежавших великих княжен"). Но есть решающие отличия. Если раньше Сорокин переваривал Тургенева и Бабаевского, то сейчас на его тарелке - в основном ближний концептуалистский круг (новелла "Аварон" отсылает к "прогулкам за город" группы А.Монастырского "Коллективные действия", текст "Жрать" - к Л.Рубинштейну) и собственные его сочинения ("Пепел" приготовлен а ля "Сердца четырех", активно разрабатывается дальше язык "Голубого сала"). А главное - и Тургенев, который слышится в открывающей книжку "Насте", и упомянутый Андрей Белый - тоже уже сам Сорокин. Он теперь не пожирает чужие дискурсы, отныне они для него - картошка да морковка, законное содержимое холодильника. Сменился статус самой эстетики: концептуализм описан как важнейшее явление русской культуры, частично сложен в музей, В.Г.Сорокин признан классиком и встал в один ряд со своей великой пищей.
Что касается качества 13 кулинарных работ - оно явно неравноценно. Из "основных блюд" - напряженно-сюжетных рассказов про "судьбу человека" - выделяются три: "Настя", "Аварон" и "Лошадиный суп". Эдакие повести Белкина: простые и эффектные истории, яркие характеры, виртуозный лаконизм. На роль "основных блюд" претендуют еще два-три текста, но их сюжеты вяло обрываются тем или иным видом "гнилого бридо". Остальные же фрагменты книги и задуманы как легкие закуски, как стилистические упражнения. В новокитайском языке, в составлении рецептов безумных салатов (из шахмат, из любовных писем).
Это легко объясняется концептуально (пир он и есть пир, блюда должны быть разными; сам Сорокин говорил о сэндвиче - слой котлеты, слой салата). Это дает возможность наслаждаться мастерством писателя (особо виртуозно "Сахарное воскресенье", где в каждой фразе кулинарный эпитет, часто и не один). Это намекает на удивительные перспективы: когда Владимир отдается любимым slow-струям, TR-идеям и ню би, кажется, что скоро он полностью перейдет на этот птичий язык (и книги, как ни странно, можно будет продолжать читать). Однако лично я пуще всего жду от сегодняшнего Сорокина основных блюд: увлекательных историй.
|
