ЕГОР ГОРЕВ


Весна

"И маяки на крышах патрульных машин
красным и синим меняют мое лицо..."
Максим "ЧИЗ" Комиссаров

"Разуй зябла, пиздота!"
Франя



Я возвращался, взяв у Франи полтора грамма.

Они ждали меня, сидя на краю детской песочницы. То есть, это Аня сидела... Тихий на месте усидеть не мог - ерзал, попеременно отбивал обеими ногами замысловатые синкопы и отчаянно жестикулировал.

Увидев меня, Аня сексуально потянулась, поднялась, поправила на узком плече черную сумку. Похоже, "мисс героиновый имидж" собралась идти к метро и тащиться через весь город к себе на "Бабушкинскую" - включить музыку, помыть руки и "принимать наркотики".

Тихий, у нее за спиной, скрючился, держась за живот. Ему было совсем плохо.

- Поехали? - как будто издеваясь, спросила девушка. Тихий разинул рот и зажмурился. За те полчаса, что меня не было, он, похоже, так и не смог сказать Ане: "Слушай, ты, Мальвина, нас с очкариком так хуячит, что никакой "Бабушкинской" не будет." Тихий - человек светский. Наверное, от этого он чертовски популярен среди таких вот модных, эстетствующих и, всякий раз, ненормально красивых девчонок. Через год, когда нас судили, зал оказался полон этими "женами декабриста". Похоже, каждая до этого считала себя единственной. Они удивленно переглядывались и поправляли прически. Тихий из-за своей решетки обворожительно-светски улыбался гнилыми зубами.

- Шоу экстремальной романтики, - не останавливаясь проскрипел я, - Гоу, Гоу!!!

Ловя оскаленным ртом сбивающееся дыхание, шмыгая носом и спотыкаясь, я почти бежал к башне - 12-этажке, предоставив объясняться Тихому. Я бежал и слышал, как Тихий, за моей спиной, что-то быстро втолковывал Ане. Сейчас ему было проще, теперь все можно было свалить на меня. "Очкарик, видишь, как плох, ему, видишь, надо срочно уколоться... здесь... э-э-э, ну и мы заодно..."

Даже сквозь зябкое удушье абстиненции я почувствовал неудовольствие и досаду. Я - обыкновенный наркот, если представляется случай - тащу все, что плохо лежит, а чаще всего зарабатываю раскумарку, помогая богатым бездельникам купить ширево. Моя самооценка значительно ниже нуля - мне уже давно наплевать на то, что подумают обо мне такие вот клиенты. Я человек конченый и несветский, но Аня оказалась особенной. Рядом с ней я помимо воли стеснялся своей распущенной маргинальности и вспоминал о том, что когда-то был интеллигентным мальчиком из хорошей семьи.

... - Дома!

- Го-они!!!

... - О-па...

Теплый ветер быстро высушивал холодный пот.

Мы стояли, облокотившись на бетонный парапет пожарного балкона, и говорили о чем-то легком и необязательном. Глубоко под нами зеленым туманом клубилась весенняя Москва, кончики церквей торчали из недр близкого парка. Пахло сиренью и весной, громыхали трамваи, садилось солнце.

Тихий протянул мне сигарету. Я сунул руку в карман, зашарил среди клочьев драной подкладки в поисках зажигалки и застыл.

У меня в кармане лежали деньги. Я пошевелил вспотевшими пальцами, почувствовал, как шуршат купюры - их было много. Сжал кулак и осторожно извлек его наружу. Обернулся так и не дождавшийся огня Тихий, и мы вдвоем уставились на деньги. Это были те самые 150 долларов, поменять которые у барыги просила меня Аня. Я честно принес ей полтора грамма и 900 тысяч, а вот отдать деньги спящей на ходу Фране позабыл.

- Я с тобой дружу! - глупо улыбнувшись, сказал Тихий.

Мы наконец закурили и снова свесились с балкона, обдумывая неожиданные перспективы...

- Слушай, а что если она заметит?

- Не-а... - я щелчком отправил окурок в московское небо, - она же шо паук была - ног от рук не отличала. Это во-первых, а во-вторых... Франя мне верит, она если и прочухает недостачу - на меня никогда не подумает. Мы же друзья.

- Какой ты коварный тип!

- Жизнь такая, бра-ата-ан, - я скорчил подобающую рожу, растопырил пальцы и хлопнул Тихого по кожаному плечу, - думай с кем дружишь!

- Слушай, Ань, поменяй обратно - один к шести.

Тихий забрал у меня доллары и повернулся к девушке. Тонкая струйка черной венозной крови засохла у него на запястье.

- А??

Мы выпили всего по сто в забегаловке у метро, а потом Тихий предложил поехать в "Шекспирс Уорлд" - маленький букинист на Павелецкой. Я предпочел бы пить дальше, в тени чахоточного тополя, но неожиданно для самого себя согласился. Видимо, продолжало сказываться присутствие Ани.

Тоненько звякнул на двери медный колокольчик. В полуподвале уютно пахло старыми книгами. Девушка за кассой поверх тонких очков удивленно смотрела на живописную троицу одетых в черное декадентов.

Поблескивая гроздьями серебряных сережек в оттопыренных ушах, первым вошел Тихий и, конечно же, немедленно обворожил юную продавщицу.

Таких магазинов теперь почти не осталось. "Торговый зал" больше напоминал библиотечный запасник. Бесчисленное множество книг и альбомов стояло и лежало стопками на простых деревянных стеллажах. Чуть слышно сновали по углам мыши, где-то в глубине негромко играло радио, в приоткрытое окно заглядывала сирень. Даже кассовый аппарат стоял как-то по-домашнему - в углу, на облезлом письменном столе.

Мы смотрели Отто Дикса, листали Ван Гога, разглядывали Брейгеля, переходили от полки к полке. Так продолжалось довольно долго и я потерял счет времени, рассказывая Ане про Уорхола и Раушенберга.

- Э! Слушай, ара, эта - мой дэвушка! - полушутя прошипел мне на ухо измученный ревностью Тихий.

- Хараша дарагой, - я взял товарища под руку, - пайдем, пагаварим как мужчины и пусть она дастанется пабедителю!

- Пойдем! - серьезно согласился Тихий, и мы рассмеялись.

Нам было удивительно хорошо от знакомых картин любимых художников, от архаичного духа этого магазинчика, какого не встретишь теперь даже в старых московских букинистах... и от того впечатления, которое мы производили на двух красивых интеллигентных девушек.

- Когда-то давно у меня был обалденный Ван Гог "Thames & Hadson", - облокотившись на кассовый аппарат, сказал я.

- А потом? - издевательски-сочувственно поинтересовался Тихий.

Я развел руками. Рассказывать о том, как обменивал альбом на четыре куба ширева, не хотелось. Юная продавщица тиховой иронии не поняла, отложила своего Кортасара и встала.

- А у нас есть такой, мы его в запаснике держим. Хотите, принесу?

- Ага! - светски улыбнувшись, встрял Тихий, плотоядно скользнув взглядом по ладной фигурке.

- Э! Слюшай...а этот дэвушка, - начал я, когда она вышла.

Тихий подавился смешком, закашлялся и, наклонившись, почти перегнулся через облезлый письменный стол. Повернулся ко мне, вдруг посмотрел серьезно, мотнул головой, сглотнул. Я, все еще улыбаясь, проследил за его взглядом, - в доверчиво открытом кассовом ящике лежали деньги. Их было много. Несмотря на домашний уют, магазин торговал дорогими изданиями.

.......

.....

- Уходим!

- А?

- Дергаем!!!

Свернув в третий по счету переулок я остановился. Из-за угла выскочил Тихий с Аней в охапку.

- Ты чего... книжку спер? А, Егор? - переводя дыхание, спросила девушка.

- Почти..., - я сел на поваленный мусорный контейнер и попытался закурить.

Сделать это оказалось нелегко, - в потном кулаке я все еще сжимал толстую пачку купюр.

- Ух ты! - вдруг с восхищением выдохнула Аня.

Мы с Тихим глянули удивленно - вот так Мальвина!

...

- А может зря? - ухватив себя за серьгу, сморщился Тихий.

- Может и зря.

Я наконец запихнул деньги в карман и закурил. Аня дипломатично подкрашивала черным губы и, кокетливо отвернувшись, подглядывала за нами в круглое зеркальце. Похоже, ей начинало нравиться происходящее. Тихий продолжал гнуть свое.

- Может, вернемся?!

- Может..., - морщась от дыма, эхом отозвался я.

- А? - Тихий, похоже, начинал раздражаться.

- Хуй на!

По тихой московской улице, в десяти шагах от нас, завывая как стадо чертей, пролетели два ментовских "бобика".

- Чего?

За этим ревом он не услышал моей реплики.

- У тебя жетон есть?

Тихий поискал в карманах, нашел стотысячную купюру: "Не-а..."

На углу дома ржавела мятая телефонная будка с выбитыми стеклами.

- У меня тоже нет! - резко и обиженно подала голос Аня. Она мой ответ, наверное, расслышала.

- Хуй с ним! - я достал нож, но кнопку заклинило. Ударил о стену - виновато щелкнув, выскочило тусклое лезвие - сунул кончик в прорезь автомата, надавил...

- Наташка!

- Да, Егорушка, - Франя еще не отошла, - голос у нее был потусторонний.

- Я же деньги тебе отдать забыл...

- А-а, вот и Кот мне говорит: "Это Очкарик тебя швыранул." А я на Смита подумала.

- Да я...

- А, если, думаю, Егор, так это он забыл просто... ну а как вспомнит - принесет. "Егор, - говорю Коту, - меня швырять не станет, Егор - не такой!"

Тихий и Аня, отойдя вглубь двора, что-то обсуждали. Судя по тому, как они замолчали, стоило мне обернуться - личное дело Егора-Очкарика. Наверное они были мною недовольны... или Тихого вконец замучила ревность. Мне вдруг стало совершенно наплевать о чем думают клиенты...

В эбонитовой трубке продолжала ласково ворковать удолбанная Франя, посыпая меня словами, как елку конфетти. Почти стемнело - звуки и запахи ночного города затопили проссаную насквозь будку. Сполохи ментовских маяков все еще метались по узенькой улочке у меня за спиной. В кровь исправно, как бензин в камеру внутреннего сгорания, поступал адреналин. Резко и густо, словно плотоядные ночные цветы джунглей, пахла сирень. Франя в трубке завозилась и умолкла.

- Скоро приеду, бусинка! - сказал я и положил трубку на рычаг. Вышел из будки и, пытаясь сложить самодурствующий нож, пошел, не оглядываясь, к метро.

Надрывались сирены. Никто меня не остановил...







Rambler's Top100

Свежие публикации Вячеслава Курицына можно прочесть на блоге журнала "Прочтение"



Китуп и его Процессор

Изголовье Бавильского

Новое странное слово с Линор Горалик

Арт-манифесты с С.Тетериным

Мирослав Немиров. Немировский вестник



на "200 лет вместе" А.Солженицына

на "Кысь" Татьяны Толстой

на "Записи и выписки" М. Гаспарова

на "Мифогенную любовь" П. Пепперштейна и С.Ануфриева

на "Generation P" В.Пелевина

на Б.Акунина

на "Сами по себе" С.Болмата

на "Похороны кузнечика" Н. Кононова

на "Голубое сало" В. Сорокина











Слава Курицын
Дизайн - Шацких Руслан
Редактор - Кириченко Наташа
Просто тексты - Ваншенкина Катя