Сергей Зхус

Козлята на ветру



МОСКОВСКАЯ ЗИМА
В сентябрьском воздухе махаю сложною дубиной.
Ещё во тьме достану пулемёт старинный
с чудовищною пулей голубой,
из дула вылетающей порой.
Потом угрюмый, нелюдимый, старый,
войду, как царь, в московские бульвары
чтоб убивать там притаившихся косуль
снопом вываливающихся пуль.


СУ-3000
Громады древних ядовитых скал
Я видел сквозь воздушного орангутанга.
И что-то Бог в наушники кричал
Речитативом разъярённой итальянки.
Средь неподвижной бездны кислорода
Ревущей точкой цезия летел
Вдоль Гималайских стен, томительные годы,
Я, щурясь в опьяняющий прицел.


МОСКОВСКАЯ СЫРОСТЬ
Грозы индийское дыханье
подходит к замкнутым окнам.
Прерви тяжёлое лобзанье:
пред нами дикий Суринам.
Дроздов неясные скопленья
средь башен тонких и немых,
камланье старцев, песнопенья
и муэдзинов молодых
в час непорочного восхода
над голубым ковром миров,
средь неподвижных небоскрёбов
низкочастотный рёв.


***
Набрав загадочной соломы,
поставив чудищам воды,
я в голубые буреломы
направил радостные "ы!"
Смеялось солнце молодое
В своих чудесных небесах.
И я бежал в немое поле
В своих немыслимых трусах.


ОПТИКА
В незыблемую простыню ложуся.
Я - житель цепенеющего лета.
Незыблем воздух в комнатах беззвучных
от потолков до гладкого паркета.
Здесь каждый выступ, каждое число
орангутанги воздуха объемлют.
И тел своих атомы не колеблют.
О, баобабы взгляда моего!


DOROTHEUS
Был полон синий небосвод
запретной негой до отказа,
и, потрясая весь народ,
я шёл в короне из алмазов,
пред восхищённою толпою
взвивался к тучам без одежд
и кала длинною струёю
студил горячий пыл невежд.


ПРОВОДНИК
В чудовищные дебри водоплясок не иди.
Здесь трясогузки есьмь чудовищной порой.
Лишь я тебе открою до зари
лисиц ночной покой.
Губительным простором невзначай дыша
по тонкой веточке пройдёшь, ранимый,
медвежьего качая малыша
в ладонях непоколебимых.


ОТВЕТЫ
Контрольный зов из неподвижных уст,
сокрытых дикою листвой далёкой
тревожит горы незнакомых чувств
в моей груди, большой и одинокой.
И средь уютных тёплых городов,
там, где бандит меняет быстро лики,
как чистый воздух из лощёных ртов,
ответный рёв стремится тихий тихий.


***
Внезапно ужаснувшись милой дамы,
Исторгнул слов нежданный хоровод
И выронил огромные тюльпаны
Из слабых рук в заплёванный сугроб.
Потом плыл месяц дикий над гондолой,
Где мы ебались, весело кряхтя.
И плыли разноцветные гондоны
Чредой за нами в свете фонаря.


ABNORMAL VOVA
О, лабиринт моей чувствительной груди!
Ты сохраняешь сонмы важных дум.
Корабль тяжкий должен подойти
К томительным краям печальных дюн.
Контроль безумных грёз на диком косогоре,
Контроль вещей незыблемых вокруг.
Идёт медведь в недвижимом просторе.
И мощь перстней на нежных пальцах рук…


***
И рёв стола я слышу неподдельный.
И рёв стены, и рёв пустых страниц.
И на лугу, луною освященном,
Рёв удивительных лисиц.
Мой контрабас, констебль, милый друг!
Прислушайся к нежнейшим хомячкам.
Их жуткий рёв сметает всё вокруг.
И нет спасенья нам, загадочным парням.


***
Студёный первобытный сладкий вор
Зашёл кощунственно во двор,
Чтобы украсть, солгать, отнять
И бесконечно убивать.
А взгляд коварный и прямой
Спод чёлки бережной льняной
В окне заставил промелькнуть
Мою пизду и грудь.


***
Гормоном древним в голове
Играет солнца луч.
Мы на загадочной войне
Ведём атаки с круч.
Мы рассыпаем сонмы бомб
В немую мглу равнин.
Но лишь старик, поднявши зонт,
Гуляет там один.


ЛЕТНИЙ ЭТЮД
Маниакальной капельке я рад,
Упавшей в кружку девственной воды.
Я видел безобразный Ленинград,
Опущенный в безумные сады.
Креолы, негры, люди с крыльями на спинах
Там к набережной потихоньку шли.
Она стояла с брызгами дельфинов
В сияньи демонической зари.


***
Войди в мою прекрасную контору,
О, друг моей чувствительной души!
Но на полу чудесные приборы,
А на ступеньках - птенчики в пыли.
Нет, нет, сейчас не до визитов.
Кошмарный сумрак теплится в углах.
И шорохи таинственных бандитов.
И сумрачные вены на руках!


***
Прикрывшись именем Потапа,
Одевшись в сумрачный пиджак,
Беру чудовище лопаты
Вне умозрительных атак.
Копать, копать, копать до боли,
До отвращения к земле,
К себе, к своей ненужной воле,
К своим рыданьям в темноте.


***
Опять тяжёлая атака
Моих невидимых лисиц.
Сейчас я выгляну из мрака
Чредой неуловимых лиц.
Взревев ужасными словами
Дубиной тяжкою взмахну!
Застыла чаща с медведями
На фантастическом лугу!


***
Колдун в чудовищной избушке
Иные сказки стережёт.
На заколдованной опушке
В недвижном воздухе идёт.
Зубами страшными хватая
Оленей в хладном ноябре
Стоит средь чащ. И яд мерцает
На чудотворной бороде.


***
Моих желаний серый слон
Проходит в воздухе одном.
Среди растений и цыплят
Его однажды виден взгляд.
В речном чувствительном тумане,
На фиолетовом обмане
Порой мы призрачно крались,
Храня с ним сказочную близь.


ТИХАЯ КУХНЯ
Всё вроде бы тихо: шумовка
не падает вниз невзначай.
Зачем же за спину неловко
я спрятал взбесившийся чай?
Картошка лежит неподвижно.
Зачем я как буйвол подпрыгнул?
Но тише! Старик еле слышно
полдневную кашу отрыгнул!


***
Богов неопытных питомец
Под небом цезия и фтора
Стоял невзрачный кроманьонец
Среди немеющего сора.
Атласных щёк скупые ноги
С размаху бились о паркет.
Зато немые носороги
С размаху врезались в буфет.


***
В свои коробочки уж улеглись крестьяне
Под ёлками в избушках голубых.
Луна взошла над хладными лесами
К орангутангам зыбкой синевы.
Взобрался медведь хмуро на осину
И сразу изумительно упал
Опушки неземной посередине
И в небо неземное закричал.


КОЗЛЯТА НА ВЕТРУ
Секретных служб печальный хоровод
уж рядом. Лёгкими шагами
приблизятся ко мне десятки рот
и будут бить волшебными ногами.
Но вмиг я всех тихонько удавлю.
И лаконичных документов строки
в лучах зари с усмешкою прочту,
пока на углях розовеют ноги.






СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА



Rambler's Top100