1. ПОПОВ ЕВГЕНИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ
2. 5. 01. 1946. г. Красноярск
3. Свободный литератор. Нигде не служу. Сотрудничаю с журналами, газетами, радио, телевидением и т. д. Член Союза Российских писателей, Союза Российских литераторов, Русского ПЕН-центра, ассоциированный член Шведского ПЕН-центра, куда был принят после исключения из Союза писателей СССР в 1980.
4. Мои родители давно умерли. Отец, ПОПОВ АНАТОЛИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ, сначала - профессиональный футболист, затем - офицер МВД - в 1961. Мать, МАЗУРОВА ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА, воспитательница детского сада, затем - пенсионерка по инвалидности - в 1971. Отец, родившийся в 1910, был сыном священника и всю жизнь ( на моей памяти) скрывал свое происхождение; мать, родившаяся в 1918, была из семьи крестьян деревни Емельяново Красноярского края, переселенных в Сибирь в конце Х1Х века и перебравшихся в Красноярск во время коллективизации. У меня есть старшая сестра ПОПОВА НАТАЛЬЯ АНАТОЛЬЕВНА, живущая в Екатеринбурге, работающая инженером, а у нее - дочка КСЕНИЯ, известная уральская тележурналистка.
5. Огромное. Я родителей вспоминаю с нежностью, несмотря на то, что у отца были крупные, как ныне выражаются, "проблемы с алкоголем". Мы жили в Красноярске в каких-то жутких квартирах с сортиром на улице, но у нас в доме было много книг. Родители не притесняли и не обижали меня, поощряли мои увлечения ( фотография, музыка, потом - сочинительство). Мне была предоставлена полная свобода, в этом очевидно и заключалось " семейное воспитание". Родители любили меня, а я - их. Многое из семейной атмосферы тех лет нашло отражение в моем романе " ДУША ПАТРИОТА, ИЛИ РАЗЛИЧНЫЕ ПОСЛАНИЯ К ФЕРФИЧКИНУ", пьесе "ПЛЕШИВЫЙ МАЛЬЧИК" и т. д.
6. Советская власть, истинность которой с детства вызывала у меня сильные сомнения. Плюс электрификация моей родины - построенная Красноярская ГЭС изуродовала Енисей, и города моего детства с чистой рекой, где можно было купаться, ловить рыбу более не существует. Чтение книг, подтвердившее мои крамольные догадки. В литературе и вообще искусстве мои пристрастия находятся в области "смеховой культуры" (термин Д.С.Лихачева). В философии я полный профан, более знакомый с именами, чем с сутью философских воззрений того или иного любомудра. Самообразовываясь, чаще всего скакал "по верхам". Впрочем, читаю и перечитываю В. Розанова, если его, конечно, можно считать философом... Книги и статьи, напичканные "терминологией" и наукообразным арго, читать не умею и не хочу. Потому что убедился - все это может быть изложено кратко, ясно и на понятном мне языке. Мне скучно такое читать, а кому не скучно, тот пусть и читает, потом мне расскажет, что вычитал.
7. Крещеный с детства, всю жизнь полагаю себя православным, чему очень рад, потому что я - на месте, а не болтаюсь в мире "без руля и без ветрил". Другие конфессии и религии неприязни у меня не вызывают, но они - не мои. Роль религии в истории России и ее будущем такая же, как и в настоящем - охранить страну и ее людей от самоубийства во всех смыслах этого слова.
8. Я закончил Московский геологоразведочный институт (1968), хотя приехал в Москву в 1963 поступать в Литинститут, где со мной даже и разговаривать не стали по причине отсутствия рабочего стажа. Попытки проникнуть в Университет или историко-архивный институт закончились крахом, так как я никогда не состоял в комсомоле да к тому же имел плохую характеристику из школы, которую в геологоразведочном никто не читал, как мне сообщил мой замдекана А.Г.Конский, когда мы с ним впоследствии пили водку и беседовали о М. Булгакове, с которым он был дружен в юные годы. Профессия геолога давала в те годы большую степень свободы, чем служба в редакции, например. Редакции были, как известно, насквозь партийными, что бы сейчас не говорили прогрессивные "шестидесятники". Иногда чувствую недостаток "классического" образования, но чаще всего - нет.
9. Рассказ " Спасибо", опубликованный в газете "Красноярский комсомолец" (1962) с помощью красноярского поэта З. Яхнина, который сейчас, по слухам, отпустил на старости лет длинные волосы и вступил в Коммунистическую партию. Рассказ этот предварительно был напечатан в разгромленном самиздатском литературном журнале, который мы с приятелями выпускали в Красноярске, не ведая, что делать этого нельзя, что нам объяснили уже в КГБ. Это, кстати, скорей всего и послужило причиной "волчьего билета", выданного мне в школе. Кроме того я за этот журнал был исключен из комсомола, в котором, повторяю, никогда не состоял - начальству и в голову не могло прийти, что я к тому же и не комсомолец. У меня в одном из номеров этого журнала еще была статья под названием " Культ личности и "Звездный билет". А не нужно было устраивать ХХ и ХХ11 съезды КПСС - правильно "сталинисты" говорили! Глядишь, и сидела бы страна до сих пор тихо, как мышь под веником, ракеты в космос запускала, нарушала права человека и ела колбасу за 2 руб. 20 коп., а так пришлось тем же самым бедолагам-коммунистам придумывать "перестройку", а затем и "демократию".
Выделять что-либо из написанного мною не хочу и не могу. Это дело читателя, критика и Господа Бога.
10. Обретение мною семьи около шестнадцати лет назад, в которой я с тех пор и живу (жена - писательница Светлана Васильева, сын - Василий). Публикация в "Новом мире" в 1976 с предисловием покойного к тому времени В. Шукшина. Альманах "Метрополь", когда я мгновенно обрел среду и друзей. Знакомство с В. Аксеновым, который является крестным моего сына и Б. Ахмадулиной, которая была свидетельницей на нашей со Светланой свадьбе (со стороны жениха). Знакомство с Вик. Ерофеевым, с которым мы относительно весело, рука-об-руку мыкали то длинное время, когда нас после "Метрополя" выгнали, как говорится, отовсюду. Многолетняя ДРУЖБА С ДРУЗЬЯМИ, и это не тавтология, а точное описание явления, потому что мы - вместе, хотя и разделены с некоторыми из них изрядными географическими пространствами.
Есть и другие события, но я о них временно умолчу, большей частию из суеверия. Например, полное взаимопонимание с тещей, столь несвойственное для моих персонажей и не только для них.
11. Путь, как путь. Каждый писатель проходит путь от непонимания и одиночества к относительной известности. Иногда этот путь не ограничивается жизненными рамками. Полагаю, что непечатание, подпольное существование писателя ослабляют его волю, ум, способности, а также ведут к внутреннему и внешнему искажению масштабов собственной личности.
Основная тема - приключения российского человека в его собственной стране.
12. Эти события - всего лишь материал для писателя. Родиться в другое время невозможно да и, пожалуй, не нужно, потому что все-равно получится "аптека, улица, фонарь". Внутреннее состояние - это поиски " золотой середины" между беспросветностью и эйфорией, между отчаянием и надеждой. Задача писателя - обрести гармонию хотя бы на собственных страницах и тем самым дать туманный ПРИМЕР. А не учить, проповедовать, раздавать медали вперемешку с розгами и тумаками. С другой стороны - не впасть в нарциссизм, требуя преувеличенного внимания к собственной персоне. Это, впрочем, как кому удастся...
Социальное поведение мое диктуется тем, что я - гражданин России, глава семьи и мне небезразлично, а скорее крайне важно все, что происходит в моей стране. Я хочу, чтобы моя страна обрела хотя бы относительные мир, счастье, покой. Но к писательскому ремеслу это не имеет прямого отношения, потому что, на мой взгляд, не слово - "полководец человечьей силы", а ломоть хлеба, стакан вина, чистая рубашка и любовь.
Наиболее значительными событиями этого века я считаю революцию 17-го года и контрреволюцию конца 80-х, как попытку обретения стабильности. Я был, есть и, очевидно, всегда буду беспартийным, потому что любые партии и общественные движения рано или поздно начинают работать на самих себя. Но я поддерживаю, иногда и личным участием, все, что по моему разумению идет на пользу стране и ее обитателям. Я ненавижу кровь, насилие, угнетение, несвободу и полагаю, что цель "партий" и "движений" избежать этого, а не навязывать в качестве всеобъемлющей панацеи собственную модель "наилучшего устройства", цена реализации которой всегда чрезмерно высока и в России обычно приводит к обратным результатам.
13. Веком самых чудовищных экспериментов, каковые только можно было представить. Социально-политический итог его - с трудом преодолеваемая изоляция нашей страны практически от всего мира за исключением прихлебателей. Нравственный итог - не знаю... "Я еще не такой подлец, чтобы рассуждать о нравственности" (В. Розанов).
14. Революций в начале века было три. Я бы остановился на февральской, но, говорят, это было невозможно.
Культ личности, если имеется ввиду личность Сталина, подтверждает русскую пословицу "Было бы корыто, а свиньи найдутся". Какая мне разница, если бы это был Троцкий или "любимец партии" тов. Бухарин? Любой культ любой личности - бесовщина, потому что на земле один Господь - Бог.
И никакой, кстати, Великой Отечественной войны не было бы, если бы Ленин вовремя утонул, катаясь в юном возрасте на лодке близ волжской деревни Кокушкино. Потому что Ленин породил Сталина и Гитлера, а не они его. За все эти "идеи" заплатили миллионы живых людей, ставших мертвыми настолько, что никакой Николай Федоров их уже не воскресит.
"Оттепель" - веселое время хитрого коммунистического вранья, доказавшее, что" цыпленки" все еще " хочут жить", что и привело в конечном итоге к "перестройке".
А что касается "распада СССР" то, во-первых, Россия всегда была, есть и будет великой страной во всех смыслах этого слова, включая географический. А во-вторых, я бы не хотел,чтобы моей страной имел право (хотя бы юридическое) руководить какой-нибудь " туркменбаши", грузинский чекист или "батька Лукашенко", которому и своих белорусских хлопцев достаточно, вот он ими пускай и правит, если они ему это разрешат. И в этом смысле "распад СССР" такое же благо, как разъезд жителей из коммуналки, где они дрались и лили в кастрюли соседям керосин, по отдельным более или менее благоустроенным квартирам. Глядишь, еще и подружимся, если страсти поостынут.
15. Ленин, Гитлер, Сталин, Сахаров, Солженицын, Маннергейм, Горбачев, Ельцин. А плюсы и минусы расставьте сами.
16. Вот в том-то вся штука и есть, что, как писал Николай Глазков " век двадцатый, век необычайный. Чем он интересней для историка, тем для современника печальней". Русская литература ХХ века - мощная и цветущая литература, потому что она имела такой материал, который и не снился нашим "певцам страданий народных", прожившим в своем "воистине железном" ХХ веке и скончавшимся в своей постели от старости, пули соперника, чахотки или плохо залеченного сифилиса. Это же замечание в основном, за редкими исключениями, вроде великого Джойса или безумного Кафки, касается и " мировой художественной культуры".
Наиболее значительные "периоды" - Серебряный век, конец 20-х - начало 30-х, "оттепель" и пик "застоя". Имена - известны. "Советской литературы" никогда не существовало, потому что вся более или менее заметная русская литература ХХ века - антисоветская, включая В. Катаева.
17. Постоянно увлекаться и обманываться, ухитрившись тем не менее сохранить к себе уважение - так на исходе века в очередях, к примеру, уже не ругаются, как раньше, "интеллигент на босу ногу". Правда, это может быть и от того, что очередей вдруг пока нет. А вообще-то без интеллигенции страна бы окончательно оскотинела под коммунистами.
18. Очевидно от того, что я мало увлечен философией и геополитическими теориями, меня эти идеи и проблемы сильно интересуют лишь тогда, когда я крепко выпью с каким-нибудь приятелем, которого эти проблемы волнуют больше, чем меня. Я не вижу никакого антагонизма между Россией, Западом и Востоком. Я объездил много стран и нигде не чувствовал себя чужим, как советский писатель Ю. Бондарев на Реппербан г.Гамбурга, что он художественно описал в одной из своих книг. "Все мы - братья, но наш отец, видите ли, ушел в море", - сказал в начале века американский прозаик Шервуд Андерсон, и я готов подписаться под этими словами. Взаимопроникновение культур - это их взаимообогащение, а не ущерб, и здесь происходит таинственный процесс самоочищения и ассимиляции. Степень же актуальности этих проблем и их трансформация в общественном сознании меня заботят лишь в той степени, чтобы обладатель этого сознания не угодил в дурдом, где и так мало места в наше нервное время.
19. Я хотел бы видеть свою страну богатой, веселой, свободной, цивилизованной, сохранившей свое национальное лицо от превращения его в харю или фэйс. В стране до сих пор сохранилось достаточное количество разумных и деятельных людей, способных привести ее к расцвету, так что предпосылки - имеются.
Если, конечно, нормальным людям не помешают идиоты и экстремисты всех мастей и оттенков, особенно те из них, кто понимают духовность, как осознанную изоляционистскую нищету и полагают, что лучшее состояние России - перманентно пограничное: между добром и злом, смертью и возрождением.
Заканчивается ХХ век, заканчивается второе тысячелетие от Рождества Христова. Про россиян можно сказать текстом распространенной татуировки "ОНИ УСТАЛИ" и, как чеховский труженик дядя Ваня, заслуживают, на мой взгляд, иной, лучшей доли. А "духовность", на мой взгляд, вечно пребудет в нашей стране, равно, как и водка, квас, снег, чиновники и русская литература.
|
