Константин Рождественский

О супрематизме

 

 

Два художника противоборствовали в русском искусстве начала
XX века - Татлин и Малевич.

Один - Татлин - провозгласил:
«Глаз - под контроль осязания». После импрессионистической светоносной распыленности мира он призывал художников к более глубокому и полному, а не только зрительному восприятию всего богатства окружающего материального мира. Другой - Малевич - почти пророчески писал в 10-е годы: «Живопись выходит на дорогу неба» и вкладывал в это понятие предчувствия реальности, порывающей с оковами материального земного мира, обещая новый мир духовных ценностей и измерений.

Один звал к земле и делал из металла и дерева контррельеф. Другой звал к небу и делал супрематизм, стремясь уловить новую творческую, созидательную энергию, показать иной мир духовных ориентиров. Искусство создается и воспринимается всем духовным опытом человека. Формальные системы, как известно, рождаются из стремления художника воссоздать тот мир,
который он открыл.

Что же супрематизм открыл для нас в мире?
Новую реальность!

Сейчас, к концу XX века, когда многое определилось нашим человеческим опытом, мы можем глубже понять иногда смутные, интуитивные, не совсем ясные проблески мысли, которые теперь приобретают реальный смысл. Необходимо только не терять ЖИВОЕ ОЩУЩЕНИЕ ИСКУССТВА, иначе отвлеченные гипотезы исказят наше восприятие.

Супрематизм предчувствовал прикосновение человечества
к новому миру реальностей. Он вышел за пределы земного горизонта в космические просторы, где - иные законы существования, где невесомость снимает оковы материального мира, где действует новый строй высоких энергий. Это мир иной реальности, где иные пространственные масштабы
и действуют иные законы, открывая свой мир духовного напряжения.

Супрематизм - это энергия преодоления оков нашего материального мира. Энергия, снимающая весомость, тяжесть. Это пространство, наполненное духовной энергией, растворяющей материальность мира.

Геометрические формы в супрематизме - не столько материальные живописные плоскости, а космические поля - конденсаторы пространственной энергии: они бестелесны, неосязаемы, невесомы. Квинтэссенция супрематизма - не в цветных плоских формах, а в пространстве, которое возникает между ними. Для художника бесконечное космическое пространство - это не пустота, а энергия неведомых духовных стихий.

Супрематическая плоскость - это аккумулятор энергии. Не всякая композиция цветных геометрических плоских форм создает супрематическое пространство.

В середине 20-х годов, кажется,
в 1925 году, художник Иван Пуни издал в Берлине книгу «Современная живопись» и прислал ее К.С.Малевичу. В книге разворот двух страниц заполнен комбинациями геометрических плоских форм, они даны как примеры супрематических композиционных решений. Мне было интересно, как к ним отнесется К.С.

В разговоре я сказал, что в книге Пуни много комбинаций геометрических плоских форм, но нет в них супрематических отношений: все лишь механические сцепления, поиск равновесия на плоскости - без пространства. К.С. как будто удивился - паренек из Сибири, а что-то почувствовал
и подтвердил его догадки.

Сущность супрематизма в
живописи - не в том, что он варьирует различные комбинации плоских геометрических форм, а в том, что он создает новое напряженное космическое пространство, которое рождается от энергии пластических сопряжений форм.

Границы - контуры форм -
в супрематизме излучают космическую энергию, которая наполняет картину активным пространством. Одну из последних работ «Спортсмены» Малевич назвал «Супрематизм в контуре». Присмотрясь внимательно, мы почувствовали, как контуры бегут,
а за ними - бесконечное, напряженное пространство супрематизма. Цвет в супрематизме тоже новый - супрематический, неживописно-материальный. Цвет
в живописи всегда овеществляется краской. Сама краска - ее масса, консистенция, плотность,
фактура - являются в живописи художественными средствами воссоздания материальной природы. В супрематизме окраска - вне материальных ощущений, как бы безматериальная эманация энергии цвета. Все геометрические формы имеют ровный, локальный, бесфактурный цвет.

У Матисса - тоже локальный цвет, но цвет у Матисса - это пастозная весомая живописная масса.

К.С. Малевич говорил, что он «всегда чувствовал рядом, за стенкой (и при этом стучал по спинке стула, как по стенке) Матисса. Но
я туда не шел».

Те же космические источники духовной энергии определяли новый супрематический строй пространственной архитектуры.
В супрематизме архитектурная форма строится активно, вверх - словно внутренний подземный взрыв взметнул пластические массы, они вырвались из пределов земного тяготения и в своей динамике сложились в динамические архитектоны.

Супрематическая живопись
и супрематическая архитектура одинаковы по духовному существу.

Иногда рождение супрематической архитектуры связывают
с попытками перевести живописный супрематизм в аксонометрию. Так родились Проуны. Но Проуны - не супрематическая архитектура. Совсем нет! В Проунах нет главного для супрематизма - нет пространства, наполненного динамической энергией жизни космоса. В них - лишь супремовидные элементы, но они материальны, весомы; их можно сделать из фанеры, покрасить
и смонтировать на стене, но пространственной энергии они
не излучают. В Проунах отсутствует супрематическое мироощущение. Проуны - это результат стремления художника совместить формально-пластические элементы супрематизма с посткубистической материальной традицией. Эта деятельность в основе своей дизайнерская.

Сезанн стремился живописью передать реальную весомость окружающего нас мира. Его яблоки весомы, тяжелы, словно отлиты из свинца. Супрематизм - это невесомость, напряжение динамической энергии пространства космоса, где иная реальность, где нет ни верха, ни низа, ни веса, ни тяжести.
Малевич приоткрыл туда дверь.

Октябрь 1991 года


Среди бумаг Константина Ивановича Рождественского (1906-1997), помимо текстов,
фотографий, репродукций, книг, открыток, приглашений на выставки, можно было... было потому, что уже нет, поскольку большая часть явно значимых материалов хранится теперь в РГАЛИ (Российский государственный архив деятелей литературы и искусства) ...можно было увидеть массу вырезок, точнее вырывок из газет и иллюстрированных журналов. Самый обыкновенный низовой подручный материал художника. Композиция, тема, облик - что-то остановило взгляд, привлекло внимание, попало в многочисленные папки, столы, стало закладками книг - чтобы когда-нибудь пригодиться, напомнить о себе, реализовавшись в выставочном стенде советского павильона или послужив основой для живописной графической композиции. Многое так и пролежало, не дождавшись своего часа. Насколько существенны эти обрывки для истории, для искусства? В первый момент, конечно, можно согласиться с их скромной ценностью, а с другой стороны, это еще и достаточно привлекательные и аппетитные портреты времени, в которых заключен аналитический ход мысли художника. На одном из бумажных клочков имеется пояснительная надпись «Среда супрематизма».

 

Вернуться